Галина Романова - Собачья работа
Мы должны будем встретиться еще раз. Тогда я приму решение.
— Ушел. — Тодор не сводил с брата Домагоща глаз. — Предлагаю пока вернуться в замок. От нас ждут вестей. Да и мы устали.
Мы переглянулись. Я подумала об Агнешке, его нареченной невесте. Теперь, если князя Витолда не найдут живым и здоровым, девочка станет наследницей имени и огромного состояния. И все это в конечном счете достанется сначала ее опекуну и жениху, а потом — супругу. Тодор Хаш имел полное право спешить в свой замок. Свою долю получит и Матиуш Пустополь, и еще неизвестно, кто выиграет больше.
Возвращались мы в молчании, усталые и недовольные. Лично мне было больно и стыдно снова переступить порог замка. Еще три недели назад, да что там — еще трое суток назад у меня были работа, цель в жизни, долг, если угодно, и честь. Теперь не осталось ничего. Князя Витолда больше не было. Не было ни работы, ни денег, на которые так рассчитывала, ни чести. Пусть я всего лишь женщина и понятие «рыцарская честь» не для меня, я вообще не рыцарь, если уж на то пошло, и могу запросто замолчать этот факт, но куда деть совесть?
Нас встречали во дворе, и достаточно было одного взгляда, чтобы вышедший на крыльцо милсдарь Генрих все понял и, повернувшись, побрел прочь. Княжна Ярослава просто застыла как парализованная, крепко вцепившись в руку своего отца. Госпожа Мариша разразилась воплями и причитаниями, заголосила на весь двор. У княгини Эльбеты в глазах плавали растерянность и ужас. Она словно внезапно проснулась и поняла, что окружена чудовищами, от которых нет спасения. А Агнешка затопала ногами, завизжала: «Нет! Не верю!» — и со всех ног ринулась прочь. А пан Матиуш вдруг улыбнулся. Робко и неуверенно, как человек, еще не верящий своему счастью.
Тот день был самым тягостным для меня. Я попробовала сунуться к милсдарю Генриху, поинтересоваться, что мне делать, но старый рыцарь недвусмысленно велел мне убираться с глаз долой. Тодор отнесся намного мягче — ободряюще сжал плечо и пообещал, что часть жалованья, которое задолжал князь, мне все-таки выплатят в тот же день, когда я решу отсюда уехать. Но сейчас его отцу действительно лучше не попадаться на глаза. Брат Домагощ помалкивал, а княжна Ярослава не уставала сыпать упреками, как будто это я сама нарочно бросила ее жениха один на один с голодным оборотнем. Что до пана Матиуша, то он с превеликим трудом скрывал свою радость под напускной скорбью, вызванной последними событиями.
В общем, весь день я провела в комнате Агнешки. Девочка рыдала и билась в истерике, никак не желая верить, что ее старшего брата больше нет. Княгиня Эльбета как могла утешала дочь, но первое же упоминание одной из дам: «Крепитесь, юная панна, вы теперь наследница рода князей Пустопольских и должны быть сильной!» — зажгло в ее глазах какой-то странный огонек. Еще бы — ведь Агнешка законная дочь, рожденная в браке, в отличие от другого претендента на титул. Да, надо признать, что пану Матиушу рано радоваться и изображать из себя хозяина. Родство у нас в стране пока еще считают по отцу, а не по деду с материнской стороны.
Наконец кое-как успокоившаяся девочка уснула, и княгиня разрешила мне уйти. Не чуя под собой ног, вымотавшаяся так, как не бывало на войне, когда после суточного перехода по осенней распутице нас, даже не дав осмотреться, бросали в бой, а потом еще и гнали преследовать врага или отступать, я еле-еле ползла в свою комнату. Ужасно хотелось есть и пить, но сил на то, чтобы спуститься на первый этаж в людскую и попросить хотя бы хлеба с сыром и эля, уже не оставалось. Если бы можно было лечь спать, а открыв глаза, внезапно понять, что это — лишь сон, что я по-прежнему живу у доброй Яницы, помогаю ей исцелять больных, знать ни о чем не знаю и в моей жизни никогда не было ни оборотней, ни «орлов» с «ястребами», ни князя Витолда…
Завтра же уеду. Утром разыщу Тодора, сообщу о своем решении, он выпросит у отца кое-какую сумму — и прочь отсюда. А сейчас остаток дня стоит употребить на то, чтобы собрать вещи и наконец выспаться.
В комнате было сумрачно — день стоял пасмурный, узкие слюдяные окошки пропускали мало света. В обычное время сейчас уже можно было зажигать свечи, но мне ничего не хотелось.
Здесь царил беспорядок — такое впечатление, что сюда никто не заходил с того самого дня и часа, когда я обнаружила за кроватью затаившегося оборотня. Вон там он прятался.
Я невольно сдержала шаг, вытянула шею, чтобы заглянуть, и…
Не знаю, почему я не завизжала. Наверное, потому, что была слишком поражена увиденным, не поверила своим глазам и в глубине души считала, что это — всего лишь плод воображения. Но «плод» пошевелился, и до меня дошло, что на брошенной на пол шкуре действительно лежит мужчина в чем мать родила. Более того — этого мужчину мы безуспешно разыскивали вторые сутки и почти уже считали мертвым.
— О боги!
Услышав мой голос, он тихо поднял голову. Серые усталые глаза остановились на моем лице.
— Т-ты…
— В-ваше сиятельство?
— Дайна. — Он явно обрадовался, вспомнив мое имя, и в изнеможении прикрыл глаза. — Прости. Я так устал. Я понимаю, что не должен был, но… сам не знаю, что меня сюда привело. Какое-то помрачение рассудка… Прости!
— Ваше сиятельство, — тупо повторила я. — Вы живы…
— Наверное. Но мне так плохо и… больно, — он выпрямился на дрожащих руках, заметил свою наготу и смутился, как мальчишка. — Ты не могла бы… э-э…
— Принести вам одежду?
Он кивнул, я выскользнула за порог и вернулась через несколько минут с рубашкой и штанами, которые наспех вытащила из первого попавшегося в комнате князя сундука. Витолд выпрямился мне навстречу, схватившись для опоры за прикроватный столб. Теперь он опомнился и совершенно не стеснялся своей наготы, а я вдруг поняла, что стою как идиотка и пялюсь на него во все глаза. Так уж получилось, что недавней ночью мне некогда было его рассматривать. Я, если честно, вообще закрыла глаза, как девчонка, наивно надеясь, что если не вижу обнимающего и ласкающего меня мужчину, то и он не видит, как выглядит мое тело.
— Дайна?
Ушам стало жарко.
— Я тоже рад тебя видеть, но, может быть, ты отдашь мне одежду? Я все-таки мужчина! И голым перед женщиной могу оказаться только в одном случае — если и она… мм… тоже…
Это был какой-то новый Витолд — не растерянный мальчишка, выглядевший моложе своих лет, а красивый и сильный мужчина, к ногам которого можно было положить свое сердце. Стараясь не смущать пристальным вниманием, протянула рубашку и штаны. А у него не такие уж слабые руки. Нормальные плечи, крепкий торс, на то, что ниже, смотреть не стану… Конечно, я видала всяких мужиков — в пехоте кого только нет! — но этот… Что-то в нем было от дикого зверя. Вроде ничего особенного и в то же время каждое движение, каждый жест, да и весь облик такой… ну, смотреть бы и смотреть. А еще лучше — обнять, прижать и не отпускать. Пришлось даже обхватить себя за плечи, чтобы чем-то занять руки. Дура ты, Дайна! Нашла о чем сейчас думать!
