Елена Минькина - Хозяин шара
Она с трепетом вошла в тот корпус, где ее держали. У входа вместо охранников сидела симпатичная старушка. Она приветливо взглянула на Марину.
— Ты к кому, дочка?
— Я? — Марина растерянно посмотрела вокруг. — Да лежала я тут, вот хочу вашего немого навестить. На месте он?
Бабушка кивнула.
— Иди, милая. С тех пор как Варвара, болезная душа, померла, он один остался.
Новость поразила Марину. Варвара была крепкая старушка.
— Скажите, а Станислав, ее сын, где он?
Глаза у бабушки округлились. Она оглянулась по сторонам, будто кто-то мог подслушать, и важно проговорила:
— Ой, милая, лучше не спрашивай. Погиб он. Говорят, банда здесь была, он нос сунул куда не надо. Мне Варвара сама призналась. Мы с ней сдружились здесь, вместе чай пили. Но об этом все говорить боятся, чтобы не испортить имидж центра.
— Имидж?
— Ну да, слово-то не наше, я его и путаю. А после смерти сына Варвара прожила всего полгода. Так любила его, так любила…
Марина в нетерпении перебила старушку.
— А когда его убили?
— Да перед самой продажей центра, меня здесь не было тогда еще. Рассказать подробно тебе никто не сможет, старые хозяева, перед тем как центр продать, почти всех поувольняли и бумаги уничтожили. Только Варвара здесь и осталась. Куда ей идти? Сжалились над ней новые хозяева и оставили, только слово взяли никому ничего не рассказывать. Она только мне рассказала, — закончила старушка с гордостью.
— А как его убили?
Старушка еще раз оглянулась по сторонам и, убедившись, что рядом, кроме них, никого нет, проговорила:
— Ой, дочка, застрелили. Прямо в комнате. Он все их преступления на пленку заснял, все их документы зафотографировал, хотел в милицию отнести. Но они камер скрытых понатыкали и увидели, как он все снимал. Убили его, пленку отняли, бумаги тоже. А квартиру всю перевернули вверх дном. Варвара, как нашла сына мертвым, так и слегла. Убийцы ее не тронули, видно, считали, сама помрет. Варвара показания давала против старых хозяев, но что толку, смылись ироды. А она оклемалась немного, стала опять на работу ходить. Но, видно, что-то сломалось в ней, ведь только для сына и жила.
— Спасибо вам, — Марина, смущаясь, протянула бабушке сторублевку.
— Ой, дочка, за что же? Деньги-то большие мне даешь, вот если бы новости мои были хорошими, а так…
Марина уже не слушала ее, бежала к лифту. Спустившись в подвал, остановилась в нерешительности. Стало страшно: все тот же синий свет и жуткий полумрак.
Вдохнув поглубже, она бросилась по коридору к желтой полоске света, выбивающейся из-под двери комнаты «немого». Добежав до двери, рванула ее на себя и быстро ворвалась в комнату.
Федор, как обычно, занимался глажкой белья. Увидев Марину, застыл с утюгом в руке, его рот приоткрылся от удивления. Узнав ее, заулыбался, бросил утюг и шагнул навстречу.
— Неужели это ты? Смотри-ка, жива осталась. А я был уверен, что убили тебя. Ну, считай, у тебя второе рождение. Садись, — он показал на единственный стул рядом с кроватью.
Еще не отдышавшись, Марина выпалила:
— Здравствуй, Федор. Я так рада тебя видеть! Ты мне тогда жизнь спас.
— Да ладно, — мужчина смущенно потупился. — Не знаю, кто тебе действительно помог. Тебя брать шли, они точно знали, что ты там. Видно, Станислав выдал тебя.
— Думаешь, его пытали?
— А зачем? Укол сделали, он все и рассказал.
— Почему его тогда сразу не убили?
— Станислав был для них неопасен. У него отобрали телефон, понаставили скрытых видеокамер кругом, даже в туалетах. Им такой специалист, как Станислав, нужен был. А потом, когда центр продали, его и убрали.
— Старушка на входе сказала, он какие-то документы против них нашел.
Федор махнул рукой.
— Да какие документы! Фотоаппарат ему один клиент подарил, вот его и искали, поэтому всю комнату Станислава перерыли.
— Федор, я тебе гостинцы привезла. — Марина подошла к столу и стала вытаскивать из сумки продукты.
Федор, наблюдая за ней, тихо спросил:
— Ты уже про всех знаешь?
— Да. Жалко Альку, всех их жалко — и Стаса, и Варвару. Если бы не ее одежда…
— Не будем больше об этом, устал я страдать. Ухожу отсюда в монастырь, новый открывается на Валдае. Пойду свои грехи замаливать. А ты сюда неужели ради меня пришла?
— Конечно, ради тебя и Стаса, ради Альки. Хотела ее семье помочь. Вы все мне жизнь спасли, мне и сыну.
— Родила, значит? Поздравляю. А кстати, всех братьев и сестер Алькиных пристроили по детским домам, мне Варвара рассказала. Четверых младших усыновили уже, остальные находятся в лучших детских домах. Так что все хорошо.
Глава 50
Постепенно работа на уровнях стала забирать все ее время. Теперь, возвращаясь от Ольги с очередной фразой, Марина больше не ходила по адресам: узнавала телефон, звонила и сообщала человеку то, что нужно. Ей стало намного легче. Она больше не видела растерянных лиц, несчастных глаз. Тот случай, когда она вмешалась в жизнь двух стариков, многое ей пояснил. Марина вообще очень изменилась: стала спокойнее и научилась получать наслаждение от жизни. Теперь ее не волновало, что она не такая, как все. Душевная боль из-за смерти людей, к которой она невольно оказалась причастна, притупилась.
Дети подрастали. Настенька превратилась в настоящую красавицу и выглядела старше пятнадцати лет. Исчезла угловатость подростка, в огромных синих глазах читалась тайна. Белокурые волосы рассыпались по плечам тугими колечками. У нее появился мальчик. Марина с улыбкой наблюдала за дочерью. Та, придя вечером домой со свидания, подолгу «висела» на телефоне, и на ее щеках нет-нет да и загорался яркий румянец.
Младшие девочки пошли в школу. В первом классе оценок им не ставили. Вместо «пятерок» или «двоек» они приносили домой веселые картинки в тетрадях, которые наклеивала учительница.
Дашеньке все рассказали про маму и папу, и, как ни странно, девочка восприняла очень спокойно эту информацию. Всей семьей они иногда выезжали на кладбище, навещали могилки Светы и Миши. Виталий Аркадьевич подолгу стоял над фотографией сына, тяжело вздыхал и украдкой вытирал слезы. Марина понимала, что он чувствовал вину перед ним.
Однажды Марина обняла его за плечи и тихо прошептала:
— Не надо так убиваться, я точно знаю, что по-другому быть не могло. Мне баба Алла говорила, нельзя сильно оплакивать мертвых. Человек не умирает, но если его оплакивают после ухода из тела, ему очень плохо. К тому же я видела, как вы жили. Миша все равно убежал бы из дому. И погиб он не из-за вас. В то время мой Сережа чудом остался жив. Его тоже могли бы убить, но мы спрятались в нашей деревне.
