Юлиана Суренова - Книга 6_Путь тени
Если бы только он был моложе! А так… К чему ей старик? Да и неправильно это – молодым нужна молодость.
– Знаешь… – когда он вновь заговорил, его речь была медлительно-задумчива, казалось, что голос звучит откуда-то издалека, словно принадлежал и не ему вовсе, а кому-то другому. – Кажется мне это, или все на самом деле, однако… Нынешняя ночь… Она особенная. Не такая, как другие. Удивительная и неповторимая. Время, когда и стар, и млад на грани яви и грез погружаются в мечту. И не важно, верят ли в ее исполнение, хотят ли этого. Все просто живут своей фантазией, счастливые от ее легкости даже больше, чем он самого радостного дня жизни… У меня такое чувство, что боги создали ее именно для мечтаний… Которые непременно сбудутся…
– Это невозможно, – качнул головой хозяин каравана. В отличие от брата он оставался спокойным и рассудительным, словно на него это нечто, внутреннее сияние, наполнившее воздух, не оказало никакого влияния, – мечта, она лишь до тех пор мечта, пока не знает исполнения, которое уничтожит ее.
– И все же? Даже зная это? Почему бы просто не пофантазировать! Неужели тебе ничего не хочется?
– Хочется. Покоя.
– Нет, это совсем не то! Я имел в виду… Ладно, брат, – неожиданно, отказываясь от спора, Евсей двинулся к краю повозки, – я, пожалуй, пойду. Порою мечтать лучше наедине с собой, ведь не всем мыслям нужно общество.
– Ступай. Спокойной ночи тебе.
– И тебе, брат. Спокойной ночи…
Хозяин каравана лишь повел плечами и только потом, когда полог задернулся за спиной покинувшего повозку летописца, кивнул.
"Да уж… – вздохнув, Атен широко зевнул, прикрыв рот ладонью. – Действительно, странное какое-то состояние… Полусонное. Но спать не хочется… Мечтательное…
Мечты… – его губ тронула задумчивая улыбка, когда он вспомнил… подумал о том сне наяву, в котором видел дочь невестой. – Уже скоро… Мати все больше и больше походит на нее…" Ему вновь, как тогда, давно, страстно захотелось, опережая течение времени, заглянуть в грядущее, на миг очутиться в том дне, чтобы увидеть все наяву и узнать…
"Интересно, кого она изберет в свои супруги? Каким он будет? – Атен уже ревновал дочь к этому человеку. Но не только. В нем жил и другой интерес, ведь мужу Мати предстояло стать хозяином каравана после него. И муж Мати должен быть достоин этой чести. Он должен быть силен и смел, иметь особое чутье, позволявшее обходить опасности. И вообще… – Но главное, конечно, главное, чтобы он сделал Мати счастливой. Вот бы увидеть его! Может быть, это кто-то из наших… Или, если нет, если это горожанин – тем более. Надо знать судьбу в лицо, чтобы не пройти мимо. Мне бы только увидеть…" Его голова начала клониться на грудь, и так, медленно, незаметно для самого себя Атен задремал.
Караван спал.
В полудреме брели сквозь снежную пустыню олени, мечтательно пожевывая привидевшуюся им сочную зеленую траву.
Сладко посапывала детвора под мягкими меховыми одеялами, видя во сне сказочные края, полные света и тепла, запахов и вкусов, а главное – такие многоцветные и яркие, какие могут явиться лишь во сне.
Чутким, трепетным сном забылись подле них уставшие за день родители, которым даже в этот миг не было дано совершенно отрешиться от забот. Даже в мире грез они были со своей семьей – единым целым. Единственно – более спокойными, уверенными, поскольку заранее знали, что все будет хорошо, что рядом нет никаких угроз, что жизнь, текущая своим чередом, радостна и безмятежна.
Даже глаза дозорных начали слипаться, образы дремы наложились на тени яви, сплетаясь в причудливый узор – паутину, чтобы, в конце концов, укрыть все вокруг.
Сон затуманил душу, которая не ощутила, не вздрогнула в то мгновение, когда луна вдруг соскользнула с небес, все звезды в один миг погасли, и в мире воцарился мрак, тот мрак, которого никто никогда не видел, но боялся больше всех страхов света.
Он царил один краткий миг, всего только миг, и когда дозорные, очнувшиеся от забытья, вскинулись, открыли глаза, старательно оглядывая все вокруг, они, сколь зорки ни были их глаза, сколь внимательно ни смотрели, не увидели и тени этого мрака. А, может, они и видели что-то. Но не разглядели, не поняли, решили со сна – "померещилось", и продолжили, неся дозор, искать опасность в окружавшем караван мире, не веря, не предполагая даже, что она уже забралась в повозки.
Глава 2
Рамир едва успела проснуться, как поняла: нынешнее утро будет особенным, не похожим ни на одно из тех, что были в ее жизни, и что еще только предстоят.
А все началось с того, что она очнулась не от резкого крика надсмотрщика, а сама по себе, словно о ней все позабыли.
Наверное, любая другая просто решила бы, что слишком рано проснулась. Но с Рамир подобного случиться не могло, поскольку всякий раз, сколь рано ей ни удавалось заснуть, все равно казалось, что ночь пролетела за одно мгновение.
"Это потому, что мне не снятся сны… – вздохнула она. – Несправедливо! У меня нет радости наяву, а боги еще и лишают той тени счастья, которую несет в себе сон!" Но…
"Нет, -она мотнула головой, прогоняя дурные мысли, которые были не достойны того, чтобы омрачать это магическое утро. – Боги мудры. Они ничего не делают просто так. Может быть… Может быть, меня в жизни действительно ожидает что-то… что-то очень хорошее… И мне нельзя растрачивать радость на другое… Может быть…" Улыбка скользнула по губам Рамир – тихая и светлая.
"Может быть, время счастья уже пришло. Я дождалась его. И теперь вся жизнь будет как это утро…" А это утро… Она блаженно потянулась. Было так приятно лежать, нежась. Ей даже подумалось:
"Если я сейчас засну, то непременно увижу сон", – Рамир ни на мгновение не усомнилась в этом, и, может быть, потому поспешно оторвала голову от тонкой травяной подушки, садясь на шерстяное одеяло.
"Нет! – пусть она когда-то мечтала об этом, но только не сейчас. – Нельзя отдавать сну то, что может произойти наяву!" Рабыня на скорую руку причесала волосы, благо те были достаточно коротки, чтобы не требовать много времени и сил, натянула поверх свитера еще одну кофту и старенькую потрепанную шубейку. Протертая до залысин на боках и рукавах, вся штопанная – перештопанная, она, конечно же, грела не так, как в свои лучшие времена. Но, все таки, это было лучше, чем валяные шерстяные одежды остальных рабов. Старая шуба, которую подарила ей дочь хозяина каравана была предметом страстной гордости Рамир. И не менее сильной зависти остальных рабынь.
"Ой!" -при одной мысли о спутницах, она втянула голову в плечи и, с опаской оглядевшись вокруг, вздохнула с некоторым облегчением, обнаружив, что одна в повозке, а затем испугалась еще сильней:
