Майкл Роэн - Наковальня льда
— Мастер-кузнец, почему? Почему я? Что заставило вас выбрать меня? П-почему вы так уверены, что я смогу делать все эти вещи?
Кузнец ненадолго задумался.
— Моя уверенность тяготит тебя? Не беспокойся. У меня есть причины для нее, причем с того самого момента, как я увидел тебя.
— Вы хотите сказать… потому, что я похож на одного из старых северных жителей?
— Не только. Но одного этого уже было бы достаточно, чтобы заинтересовать меня. Все великие маги-кузнецы пошли от этого корня — последние выжившие из Потерянных Земель на востоке, — ибо среди них кузнечное дело культивировалось больше всего. Истинное мастерство кузнеца — это искусство, далеко превосходящее простую обработку металла, редкий и странный дар, которым обладают очень немногие, да и то в разной степени. Если люди теряют его из виду, перестают культивировать его, он уходит от них. Так было с сородичами Рока, которые стали столь могучими и умудренными в вещах материальных, что перестали верить в истинное искусство. Оно превратилось в некий предрассудок, варварское суеверие, которое они оставили для своих менее образованных соседей. С другой стороны, в северных землях оно воспитывалось и изучалось, пока сотранцы изучали военные науки, торговлю и каменное строительство. Однако даже на севере оно умалилось и ослабло, когда древние народы начали растворяться среди более многочисленных меднокожих племен, бежавших через Лед от набирающего силу Эквешского царства. Хотя они тоже владели искусством, но были простым народом, больше интересовавшимся обработкой земли, охотой и сменой времен года, чем глубинными познаниями. Поэтому в большинстве из них истинное искусство выродилось до грубо прикладного уровня. Опытные же кузнецы ищут себе подмастерьев среди тех, в ком старая порода выражена ярче всего — возьми, к примеру, Ингара, с его глазами и лицом. Но очень редко им удается найти человека с почти чистыми северными корнями, в котором сильна древняя кровь. К таким людям, надо полагать, относишься и ты. Впрочем, мне не было надобности гадать о том, что в тебе заложено. Когда я смотрю пристально, глазами своего искусства, то могу видеть дар, хотя ты сам еще не подозреваешь о нем. А я верю тому, что вижу. Из тебя выйдет хороший кузнец, но вот насколько хороший, покажет лишь будущее.
Альв ошеломленно покачал головой.
— Спасибо, мастер-кузнец. Но я все еще не вполне уверен… Дело в том, что мне всегда этого хотелось…
— Естественно. Это тоже добрый признак. Но ты сам убедишься, когда мы приедем в мой новый дом. Судя по местности, мы приближаемся к лесной окраине, и стаи хищников служат тому подтверждением: в это время года они охотятся неподалеку от леса. И вот уже…
Он приподнялся на стременах и указал в сторону вырастающей громады гор, которые сейчас были не более чем темными тенями, купавшимися в туманной пелене. Альв, с опаской посмотревший туда, увидел в паре лиг впереди длинную зеленовато-коричневую полосу, заполнявшую низкую логовину и покрывавшую долины и холмы, поднимаясь до самого основания горного хребта. Контраст между буйным ковром древесных вершин и холодной стерильностью голых склонов был поразительным; казалось, любая жизнь не могла удержаться на них и соскальзывала вниз, в долину, оставляя обнаженные кости земли противостоять напору стихий.
Узкая, раскисшая тропа вела путешественников в плотные заросли кустарника, окружавшие кедры, клены, сосны, ясени и ели, гораздо более высокие, чем те, которые Альву приходилось видеть на побережье. То тут, то там, горделиво возносясь над остальными деревьями, высились красноватые стволы исполинских метасеквой, достававшие почти до облаков.
— И это лишь бледное подобие, мелкая поросль тех лесов, что лежат на востоке, — заметил кузнец. — Тапиау'ла-ан-Айтен, Великий Лес, отбрасывающий свою тень на сердце всей этой земли. Подумай об этом!
Альв покачал головой.
— Не могу, мастер-кузнец. Но мне ужасно хочется когда-нибудь увидеть его. А вы видели?
Уголки губ Майлио изогнулись в улыбке.
— Да, видел, как, надеюсь, увидишь и ты, хотя тебе придется доказать свои силы и хорошенько подготовиться, прежде чем ты рискнешь отправиться в царство Тапиау. Когда-то мне самому едва удалось спастись оттуда. Но сегодня мощь Тапиау ослаблена. Ты узнаешь о ней больше… потом.
Альв понял намек и придержал вопросы, вертевшиеся у него на языке.
Въезжая под сень деревьев, подмастерья и слуги тревожно поглядывали по сторонам. Но они не заметили никаких признаков жизни, кроме маленьких зеленых птичек, перелетавших с ветки на ветку, забавно наклонявших головы и с безмерным скептицизмом рассматривавших непрошеных гостей. Альв и Рок бросали им хлебные крошки.
Однако из глубины леса доносились другие звуки: трубный зов оленя-самца, похрюкивание кабанов и, всегда на большом расстоянии, рев крупного хищника, вышедшего на охоту. Однажды, оглянувшись назад, Альв увидел молодую олениху, бесшумно пересекавшую поляну, которую они только что миновали. Когда они выехали к широкой реке, в кустах неподалеку послышался треск, словно какое-то крупное существо опрометью бросилось прочь. Птицы с ярко-голубым оперением с пронзительными криками разлетались с его пути. Вскоре путешественники нашли и добычу, оставленную на прибрежной отмели: огромного бобра, размером с человека.
— Саблезуб, — пробормотал Ингар, нервно вертевший в руках трутницу. Саблезубы охотились на самых крупных лесных животных.
Мастер-кузнец покачал головой.
— Посмотри на его горло — прокушено, а не разодрано. Это была одна из хищных кошек, но не саблезубая. Они не так опасны, да и в любом случае даже саблезуб не станет нападать на такой большой отряд.
Но, выезжая на переправу, где прозрачная вода мягко журчала на галечных перекатах, остальные продолжали с опаской посматривать по сторонам. В ту ночь они встали лагерем в центре кольца зарослей колючего кустарника, зажгли два костра и выставили стражу. На следующий день, однако, лес постепенно начал редеть. Местность все круче поднималась вверх, густые заросли кустарника распались на отдельные островки, и многие виды деревьев больше не попадались на глаза. Теперь вокруг тропы росли в основном сосны, голубые ели и другие выносливые вечнозеленые растения. Ближе к концу второго дня сама тропа расширилась и уплотнилась, превратившись из вязкой колеи в ровную дорогу, обложенную камнями одинакового размера. Смолистый запах леса приобрел особенную резкость и остроту. Глядя по сторонам, Альв видел свежие сосновые пни и кучи щепок. Солнечный свет падал на рукотворные поляны из-за разорванного лесного покрова. По мере продвижения вперед встречались все новые и новые вырубки, и Альв невольно задавался вопросом, кто здесь работает. Возможно, мастер-кузнец вывозит древесину для своих нужд, но пней было, пожалуй, слишком много даже для этого. Ему хотелось спросить… но это могло выглядеть глупо. Лучше будет упомянуть об этом попозже, в разговоре с Роком. В ту ночь они остановились в придорожной роще, где к стволам высоких деревьев не прикасался топор дровосека.
