Тамара Воронина - Перемещенное лицо. 3. Не Квадра
Почему я не думаю о ней, а думаю черт знает о чем, но главным образом о тебе? Ты умер целую жизнь назад, умер, чтобы дать мне возможность прожить эти тридцать лет… Нет, я не жалею, что выжил, жить – это здорово, особенно вот так, когда тебе под семьдесят, если календарно, и все те же тридцать с маленьким хвостиком, если биологически. Вот даже Аль сумел за эти годы повзрослеть, хотя мается до сих пор кое-какими комплексами, только уже не так, как когда-то, когда был еще подростком… И ты ведь недалеко ушел. Ты даже довзрослеть так и не успел. Так и остался юным для вампира, и формирование организма завершилось только потому, что в течение нескольких лет ты пил мою кровь. Всю бы отдал, чтобы ты вернулся, Гай. Всё бы отдал, и жизнь, и затянувшуюся молодость, и… Только согласен ли ты на такой обмен?..
…Черныш заскулил и примостил морду на животе Дана. Жалеет. Дан положил руку на его лобастую башку, и пес притих, ловя кайф. Не стоит превращаться в истеричную девицу даже наедине с собой. Никакой логике не поддается… Гай умер давным-давно, и боль со временем утихла. Только горечь никуда не делась. И уж не денется.
* * *
Проторчать в замке Сарена пришлось еще неделю. Дан назагорался и накупался на сто лет вперед, и даже однообразные приморские красоты наскучили, а уж от многолюдных приемов как тошнило… но присутствовать требовалось.
Дан долго выбирал между звездочками и вином и выбрал в пользу звездочек, потому что были они странно вкусными, а выпивки имелось великое разнообразие. Аль с ним согласился, но по другой причине: он с розового вина пьянел вдвое быстрее, чем с красного или белого, так что осторожничал не в меру. На очередном грандиозном сборище к Дану подошел подтянутый старик, долго рассматривал его, ничего не говоря, а Дан долго позволял себя рассматривать, продолжая откушивать деликатесы с тарелочки, пока тот наконец не произнес тихо и уверенно:
– Все-таки ты ее погубил.
Дан пожал плечами и отправил в рот микроскопический бутербродик, помазанный тертым сыром с чесноком – ну просто салат «радость старого еврея» в исполнении тетки Даши. Похоже, имеем честь видеть бывшего генерала Тури, сделавшего в этих местах гражданскую карьеру.
– Если вам нравится так думать, не могу помешать, генерал.
– Если бы я был молод, вызвал бы тебя.
– А я бы вам отказал, даже если бы вы были молоды, – спокойно ответил Дан, – потому что это было бы либо убийством, либо позором, а вы ни того, ни другого не заслуживаете. Вы знаете, что я один из лучших мечников в империи. А стреляться здесь как-то не принято.
– Ты намекаешь на тот злосчастный выстрел? – ощетинился Тури. Вот черт, летел же с сорок какого-то этажа башни… и летела за ним стремительная черная тень…
– Нет, не намекаю. Это остаточные воспоминания о моем мире. Прошу прощения. Вам очень хочется дать мне по морде? Не стоит. Я увернусь, а для вас это опять же кончится позором. Зачем?
– Ты хоть немного ее любил?
– Тогда – очень, – тихо ответил Дан. – Только ни к чему хорошему это все равно не привело.
– Вы б за дочкой присматривали, – надменно посоветовал Алир, материализовавшийся за спиной генерала. Следит, чтоб Дана не прикончили? Смешно. Генерал немолод даже по местным долгожительским масштабам, ему уже за семьдесят… Собственно, как и Дану. – Так уж ей не терпится…
– Заткнись, будь любезен, – оборвал друга Дан.
– Заткнусь, – повел плечом Алир, – но прежде скажу, что дочка позорит генерала еще больше, чем позорила жена. Но при этом генерал обвиняет тебя. Мне никогда не понять человеческой логики.
Дан развел руками. Аль был неисправим, симпатии к людям у него так и не появилось, и он, пользуясь явно привилегированным положением, с удовольствием говорил гадости всем подряд. В таком вот стиле. Генерал гордо вскинул голову, облил Аля презрением (тот безмятежно отправил в рот кусочек торта) и удалился.
– Скотина, – беззлобно сказал Дан. – Помешал он тебе?
– Ты и так берешь на себя ее смерть. Что в высшей степени глупо, потому что ты вовсе не виноват в том, что она состарилась, а ты нет. Вини уж тогда Нирута.
Дан пообещал винить Нирута и своей вилкой отщипнул с тарелки Аля кусочек торта, который оказался вовсе не тортом, а вообще чем-то непонятным, в чем едва чувствовался вкус креветок, звездочек и сыра. Эльф указал на стол, где нашел это объедение, и Дан устремился туда, пока не расхватали. Возле стола обнаружилась только рыжеволосая пожилая дама. Дан одарил ее дежурной улыбкой и дежурной фразой и только приступил к еде, как она удивленным мелодичным голосом воскликнула:
– Пришелец! Кажется, Дан?
Дам присмотрелся. Ну что за вечер старых знакомств… Ничего от прежней фарфоровой куклы Фрики в даме не было, и Дан не столько узнал ее, сколько вычислил: не так много рыжих женщин он встречал в этом мире.
– Ваша светлость, – слегка поклонился он.
– Удивительно… Ты совершенно не изменился. Получается, властитель забрал тебя с собой? У тебя, кажется, был дружок, вампирчик, красивый такой мальчик… что с ним сталось?
Дан аккуратно поставил тарелку. Глаза затянуло пеленой бешенства, но он вовремя взял себя в руки, вдруг подумав: а и правда не знает, ну забрал заезжий властитель случайную игрушку, она и выкинула этот эпизод из головы, жила себе дальше, развлекалась, правила своей провинцией, как хотела, нимало не интересуясь, что такого происходит на прочей Траитии и чем развлекаются властители, разве ж важно ей было, что происходит за пределами внутреннего города…
Она испугалась, и испугалась всерьез. Наверное, на его лице явственно прочиталось не только умение, но и желание убивать. Теперь пожилая дама выглядела старухой.
– Гай погиб, – вежливо сообщил Дан, – уже очень давно, ваша светлость. А я так и служу властителю Дану. Вам нехорошо? Проводить вас на воздух?
У нее даже глаза закатываться начали, хотя Дан вовсе не имел в виду ничего дурного. Забавно. Сойдет за запоздалую месть, не зря ж Нирут в свое время разрешил…
Тут же подтянулся Алир. От старушки спасать? Или старушку? Вот это вряд ли, ему дай волю, сам бы таких старушек давил и резал, потому что у них и были заложники-эльфы, а зная изобретательность герцогини, Дан этим заложникам не завидовал… А были ли у нее заложники? И есть ли сейчас? Через минуту (герцогиня все бледнела, хотя куда уж больше) нарисовался Нирут и недовольно спросил:
– Что у тебя опять, Дан?
– Да вот герцогине Фрике дурно стало, милорд, – невинно потупился Дан. Аль явственно фыркнул – о герцогине он слыхивал, и больше от Гая, чем от Дана. Нирут успокоился:
