Кристиан Бэд - История одного имени
Вот за этими-то бедолагами и предстояло поохотиться Лансу. Среди них выделялся, по крайней мере, один достаточно опасный противник, известный под кличкой «Маска Смерти». Как и большинство местных, он был наполовину испанцем, наполовину индейцем. Прозвище «Маска Смерти» туземец получил за изуродованное лицо, которое солдаты Гонсалеса как-то по случаю привели в соответствие с его характером. Характер «Маски» от этого, понятно, лучше не стал. К тому же, под изуродованным черепом скрывался развитый интеллект. Лайтмена учили, что таких противников лучше любыми средствами вербовать в союзники, но Гонсалес, к сожалению, не сидел с Лансом за одной партой. Потому Маска и причинял сейчас больше неприятностей, чем все остальные группы партизан…
Лайтмен изучал досье и, несмотря на стойкое отвращение к разного рода цветным, был-таки заинтересован судьбой Маски. Кто он? Есть ли у него дети? И с чего он начинал, когда сам был ребенком? К сожалению, в досье было лишь описание нескольких террактов, неплохо, кстати, проведенных группой Маски, но и только.
Лайтмен снял себя, изучающего досье. Прекрасно — Лэйрд охотится за знаменитым бандитом. Завязку придумаем потом.
«Поиски должны быть сложными», — думал Лайтмен. Допустим, Маска уничтожил когда-то всю семью Лэйрда, и тот вдруг узнает об этом. Он отправляется мстить… Тут Лайтмен представил, как Лэйрд в два счета находит Маску… «Нет, это слишком просто. Допустим, партизаны подбили машину, и Лэйрд вынужден пешком продираться сквозь джунгли. Лэйрд неженка и эстет, вот достанется ему!» — весело позлорадствовал Лайтмен.
ЛАНС ЛАЙТМЕН. 12 ЛЕТ
Однорукий еще раз качнул висящего вниз головой Эда и, не замечая злобно вспыхнувшего взгляда Лайтмена, продолжал:
— Может, вам, щенкам, это и не понравится, но это ваше, собачье, дело.
Да, он не заметил взгляда Лайта. Во-первых, Однорукий Макс познакомился с ним всего лишь полчаса назад, во-вторых, старый солдат вообще не отличался развитой интуицией, ну и, в-третьих, чего можно ждать от такого бледного и тощего — кожица да кости — мальчишки. Да-да, он так и подумал, увидев Ланса: что их там, в школе, совсем не кормят, что ли? Этому бы очки, и был бы тощий длинноволосый хиппи в очках.
Макс сморщил дочерна загорелый нос, что, видно, означало у него определенную степень презрения, и снова заставил вращаться менее тощего, но и менее сдержанного Эдди МакМилна. Однорукий подвесил его за ноги за дерзость после первых же минут знакомства. Конечно, парень ругал не Макса, просто у Эда не раскрылся парашют, и спасла его лишь любовь Лайтмена к затяжным прыжкам. Максу понравилось, как они сгруппировались в воздухе и спустились потом на землю на одном парашюте. Но после рыжий щенок мог бы быть и повежливее. И субординацию пора бы знать, хоть Макс и видел начальство в том же самом месте.
Однорукий сел, наконец, оставив свою жертву раскачиваться и служить трем новым подопечным живым примером вежливости и послушания. «Да, — думал он, — этот длинноволосый и впрямь слишком уж тощий». Макс перевел взгляд на Марсика, плотненького и бронзового от загара: «Будто и не в одном заведении их растили». А потом и на третьего: «Бес его знает, человек ли это вообще, уж больно странный, и лицо… Но это уже не мой вопрос».
Пацаны сидели тихо, хитро, по-восточному, переплетя ноги и положив руки на бедра. Они вроде и не замечали своей наготы, а ведь всего полчаса назад с них содрали одежду и выпихнули из самолета, швырнув вслед парашюты… О цивилизации напоминали только учебные браслеты с небольшим объемом информации на тему, в какую местность они попали, и что тут можно есть. Неплохо для начала. Был у Макса случай, когда такой вот щенок, свалившись на него с неба, сразу начал требовать одежду, оружие и завтрак… Макс бросил его тогда на недельку одного… И пацан уже ничего не стал требовать. Одногруппники потом принесли в лагерь то, что оставили от него гиены… Ну, что делать, раз этот курс у них называется «Выживание». Значит, парень просто не сдал зачет. Вот и волосатый этот может не сдать…
— Говорят, двуногие от цивилизации дуреют. Может, оно и не так, — сказал Однорукий Макс, — но может, и хорошо, что мы дуреем. Может, разум — это зараза, которую кто-то впрыснул в человека… Тогда, как не учись, — плоть, она все равно одолеет заразу… Вот и идите и докажите мне это. Если кто-то вернется в лагерь раньше, чем утром третьего дня, я лично вздерну его, и уже не за ноги. То же самое я сделаю, если кто-то вернется позже.
Макс говорил почти автоматически. Он часто повторял эту маленькую речь. Иногда сразу, иногда все-таки на 2-й или 3-й день. Но на этот раз никто из курсантов не приглянулся ему настолько, чтобы утруждать себя лишними хлопотами. Щенков учат плавать, бросая их в воду. Вот так-то.
Однорукий обернулся, обрезал веревку, и Эд упал. Но если бы Макс смотрел на него в тот момент попристальней, то заметил бы, что упал Эд МакМилн гораздо медленнее и мягче, чем должен бы был. Ну, а то, что пацанов, в очередной раз повешенных на его старую шею, стало вдруг не четверо, а трое, он заметить не смог бы и при желании. Ему казалось, что и большеглазый, поросший светлой шерсткой по всему телу Ласси, тоже бросился развязывать Эда. Но на самом деле Ласси давно уже спал, свернувшись в клубок, в кустах. Однако замечать это научился только «тощий и волосатый» Лайтмен.
* * *Ланс здорово разозлился на Однорукого. Если бы не Ласси, он бы ему показал. «Не светись», — мысленно и, как всегда, коротко буркнул Ласси, и он был прав.
Потом они втроем — Ланс, Эд и Марсик отыскали пушистого в кустах: он так много спал в последнее время.
«Я расту, — подумал Ласси в ответ на беспокойство Лайтмена. — Мысленно я с вами, а тело растёт. Ему нужно спать». Ланс, однако, решил, что пушистый сказал ему не все.
У Эда слегка кружилась голова, и они присели рядом с Ласси, обсуждая, чем заняться для начала — обеспечить себе обед или подстроить Однорукому Максу какую-нибудь гадость. Ланс голосовал за гадость, Марсик и Эдди — за обед. Ласси пихнули в бок, и он прошептал «обед», хотя мяса не ел, и, в крайнем случае, мог обойтись теми же кустами, в которых спал.
— Тогда пошли, — сказал Ланс.
Ласси с неохотой поднялся. Глаза у него в последнее время приобрели способность резко менять цвет и сейчас были янтарно-желтыми. На языке цвета, Ланс знал, это означало решимость. «Что-то происходит последнее время с Ласси», — подумал Лайтмен.
Глаза пушистого посветлели, и он быстро пошел вперед, чутьем определяя место для лагеря. В лесу Ласси чувствовал себя лучше, чем в школе и в городе. Казалось, лес был ему больше домом, чем человеческое жилье. Ни одна ветка даже случайно не могла хрустнуть у него под ногами, ядовитые лианы сами уклонялись с его пути, змеи уползали с тропы в заросли. Ланс долго ломал голову, как это выходит у Ласси, пока тот не сказал ему одно слово «расслабься». И он, как всегда, был прав. Теперь Лансик и сам чувствовал себя в лесу, как дома, ему и в самом деле нужно было лишь расслабиться, чтобы биение его сердечка влилось в старую кровь леса. С Марсиком и Эдди было сложнее, оказалось, что они не такие дикие. Но иногда получалось и у них. «Мы пришли», — подумал Ласси.
