Джон Рональд Руэл Толкиен - Фермер Джайлз из Хэма
Возвращаясь в свою кузню, кузнец мрачно покачивал головой.
– Хилариус и Феликс! – пробурчал он. – Ох, не нравятся мне эти имена! Какие-то они зловещие[18]!
Конечно же, об этом событии быстро прослышал король. Слух о победе над драконом пронесся через королевство, словно лесной пожар, и по пути разросся до неузнаваемости. Эта новость глубоко взволновала короля – по самым разным причинам, и не в последнюю очередь оттого, что тут запахло деньгами. И король надумал немедленно отправиться в Хэм собственной персоной. Похоже, там творилось что-то странное.
Король прибыл в Хэм через четыре дня после ухода дракона. Он появился на мосту верхом на белом коне, в. сопровождении множества рыцарей, трубачей и большого обоза. Все жители Хэма нарядились в свои лучшие одежды и выстроились вдоль улицы, чтобы приветствовать короля. Кавалькада остановилась на площади у входа в церковь.
Фермер Джайлз был представлен королю. Фермер преклонил колени, но король велел ему подняться и даже похлопал Джайлза по плечу. Рыцари сделали вид, будто не заметили этой фамильярности.
Король повелел, чтобы все жители деревни собрались у реки, на большом выгоне, принадлежащем фермеру Джайлзу. После того как все они (включая Гарма, который был уверен, что его это тоже касается) явились в назначенное место, Августус Бонифациус, король и базилевс, милостиво соизволил обратиться к ним с речью.
Он подробно объяснил, что все сокровища злокозненного Хризофилакса принадлежат ему, поскольку он является законным владыкой этих земель. О своих претензиях на титул сюзерена горной страны король упомянул лишь мимоходом (поскольку его права на этот титул были достаточно сомнительны). Но он изрек:
– Во всяком случае, не приходится сомневаться, что все эти сокровища украдены змеем у наших предков. Однако мы, как это всем известно, справедливы и щедры, и потому наш верный вассал Эгидиус получит подобающее вознаграждение. Все прочие наши верные подданные, обитающие в сем селении, – от священника до малого ребенка, – также не останутся без знака нашей признательности. Мы чрезвычайно довольны Хэмом. Хотя бы здесь еще обитает стойкий и неподкупный народ, хранящий древнее мужество.
Рыцари же тем временем потихоньку обсуждали новый фасон шляп.
Жители Хэма принялись кланяться, делать реверансы и смиренно благодарить короля. Но теперь они жалели, что не согласились взять у дракона по десять фунтов, с тем, чтобы сохранить дело в тайне. Они знали цену королевской признательности и догадывались, что на десять фунтов она не потянет. Гарм же отметил, что о собаках даже и речи не было. Так что доволен остался один лишь фермер Джайлз. Он-то был уверен, что без награды не останется, и, кроме того, очень радовался, что вышел целым и невредимым из прескверной переделки, да еще и прославился больше прежнего.
Уезжать король не собирался. Он приказал разбить шатры на поле фермера Джайлза и стал дожидаться четырнадцатого января, предаваясь всем развлечениям, какие были доступны в этой жалкой деревеньке, удаленной от столицы. Всего за три дня королевская свита слопала почти все деревенские запасы хлеба, масла, яиц, кур, сала и баранины и выпила до капли все старое пиво в Хэме. Потом рыцари принялись роптать, жалуясь на скудное питание. Но король щедро заплатил за все – бирками, по которым следовало позднее получить деньги в казначействе (ведь король надеялся, что вскоре его казна снова щедро наполнится). Жители Хэма не знали о нынешнем состоянии казны и потому остались довольны.
И вот наступило четырнадцатое января, день Святого Хилариуса и Святого Феликса. Все поднялись ни свет ни заря. Рыцари облачились в доспехи. Фермер Джайлз надел свою самодельную кольчугу, и рыцари открыто потешались над ним, пока не заметили, что король недовольно нахмурился. Кроме того, фермер Джайлз прихватил Хвосторуб. Хвосторуб, между прочим, скользнул в ножны, словно по маслу, и преспокойно остался там лежать. Священник мрачно взглянул на меч и покачал головой. Кузнец радостно усмехнулся.
Настал полдень. Все так волновались, что никому кусок в горло не лез. День не спеша клонился к вечеру. Хвосторуб не предпринимал ни малейших попыток выскочить из ножен. Ни наблюдатели, выставленные на холме, ни мальчишки, облепившие макушки высоких деревьев, не видели ни в воздухе, ни на земле никаких признаков, что свидетельствовали бы о возвращении дракона.
Кузнец прохаживался взад-вперед и весело насвистывал; но прочие жители Хэма заподозрили, что дракон вообще не собирается возвращаться, лишь когда сгустились сумерки и на небе высыпали звезды. Когда же наступила полночь и условленный день миновал, разочарованию их не было границ. А кузнец ликовал.
– Ну, что я вам говорил! – повторял он. Но прочие еще не до конца поверили, что стали жертвой обмана.
– В конце концов, он был довольно серьезно ранен, – говорили одни.
– Мы дали ему слишком мало времени, – говорили другие. – Ему предстоит долгий тяжелый путь по горам, да еще и с большим грузом. Может, ему нужно помочь?
Но прошел следующий день, а за ним еще один, и все потеряли надежду. Король был в бешенстве. Провизия и выпивка закончились, и рыцари принялись роптать еще громче. Они хотели вернуться ко двору с его развлечениями. А король хотел денег.
Прощаясь со своими верными подданными, король держался весьма сухо. Половину казначейских бирок он аннулировал. С фермером Джайлзом король был довольно холоден и при прощании ограничился кивком.
– Ждите наших дальнейших распоряжений, – сказал король и ускакал вместе со своими рыцарями и трубачами.
Самые легковерные и простодушные полагали, что король вскоре пришлет мастеру Эгидиусу приглашение ко двору, чтобы наконец посвятить его в рыцари. Через неделю и вправду пришло послание, но совсем другого рода. Оно было в трех экземплярах – один для Джайлза, один для священника и еще один – чтобы вывесить его на двери церкви. Из всего этого хоть какую-то пользу принесла только копия, направленная священнику, поскольку причудливый придворный шрифт был для жителей Хэма не понятнее книжной латыни. Но священник переложил это послание на простое наречие и зачитал его с кафедры. Оно было коротким и чрезвычайно деловым (для королевского письма): король очень спешил.
«Мы, Августус Бонифациус и т.д., король, уведомляем: мы решили, что ради безопасности нашего королевства и поддержания нашей чести змея или дракона, именующего себя Хризофилаксом Богатым, следует разыскать и покарать за его проступки, преступления, злодеяния и душегубство. Сим повелеваем всем рыцарям нашего королевского двора вооружиться и быть готовыми отправиться в поход, как только мастер Эгидиус А. Ю. Агрикола прибудет к нашему двору. Поскольку вышеназванный Эгидиус показал себя надежным человеком и доказал, что способен управляться с великанами, драконами и прочими нарушителями спокойствия в нашем королевстве, сим мы повелеваем ему как можно быстрее пуститься в путь, дабы присоединиться к нашим рыцарям».
