Татьяна Скороходова - Меч судьбы
— В пойле что, басманник был? — охрипшим голосом просипела я. На меня эта травка оказывала такое же действие, как маковый взвар. Только сильнее в десятки раз.
— Да. Предупреждать надо о таких вещах. Вставай, не время разлеживаться. Надо по быстрому убираться отсюда, — в голосе Вейра забряцал металл.
— Почему это? — опешила я.
— Осмотрись и сама увидишь.
Я села, с изумлением обнаружив, что боль и усталость прошли безоглядно, и послушно осмотрелась, как мне было велено. Комната производила гнетущее впечатление. В миске на столе, полной воды, плавали очищенные клубни картошки, рядом валялся нож. Всё бы ничего, но вода зацвела, очистки рядом с миской скукожились, на лезвии ножа засохшие ржавые пятна. Но не ржавчина. Холодная печь, но летом холодной печкой никого не удивить. В печи крынка с кашей. Потеки пены серого цвета давно засохли. На скудной мебели, на полу слой пыли. Пахло затхлым, неживым. Дом был мертв, мертв, как столетний скелет. В любом жилье, где стены целы, должен остаться хранитель. Но этот дом был пуст. Может, я потеряла способность видеть? Я почувствовала себя слепой, осиротевшей. Привычка полагаться на второе зрение впиталась в плоть и кровь. Наверное, так себя чувствует человек, потерявший руку или ногу. Мне стало зябко.
— Не суетись. Здесь, как в кружке у пропойцы, — буркнул колдун.
— Ты что, мысли читаешь? — возмутилась я.
— Эмоции, — отрезал Вейр.
— А ты что почувствовал?
— Смерть, — сухо ответил он.
Север оскалил клыки, чуть приподнялся на лапах, напружинился, прижав уши к голове. Шерсть на загривке стала дыбом. От звука медленных, тяжелых шагов сердце забилось чаще. Через грязное окно на пол падали лучи солнца, значит, время нежити ещё не пришло, но на душе всё равно стало тревожно. Колдун, крадучись, не выпуская меча, скользнул к двери, притаился. Глаза, как у Севера. Прямо близнецы-братья. Я подобралась. Свою жизнь, сколько бы её мне не осталось, я готовилась отдать дорого. Очень дорого. Пусть заклинания и получаются с вывертами, но удар силой — он и у тьмы, и у света — удар силой.
Дверь скрипнула и медленно отворилась.
Глава 5
— Убери железку-то, колдун, — густой, сочный бас разорвал мертвую тишину.
Вейр опустил меч и вышел на крыльцо, я рванула следом.
Сказать, что мужик был здоровенный, это ничего не сказать. Черноволосый, чернобородый кряжистый кузнец в кожаном фартуке стоял на крыльце, щуря синие глаза в лучистых морщинках. — Здраве буде, веда. И ты, зверь диковинный.
Север улыбался во всю пасть, разве что хвостом не вилял. Предатель. Я спустилась с крыльца и села на ступеньку.
— Здорово, кузнец. Чей это домик и что тут у вас творится?
Он тяжело опустился рядом. Пахнуло металлом, потом.
— Да пусть хоть небо на землю свалится, не наше это дело. Некогда встревать, — отрезал Вейр.
— Я не с тобой разговариваю, — взвилась я и уставилась на кузнеца. Тот вздохнул.
— Думал, сам справлюсь, но… — я увидела отблеск слез в синих глазах.
— Ты никуда не пойдешь, — отчеканил колдун.
— А не пошел бы ты сам! Тебя не спросила!
— Без помощи колдуна мне не справится, — поник головой кузнец.
— Да что стряслось-то? — не выдержала я. От зрелища, как крепкий, светлый мужчина тает от горя, разрывалось сердце. — И как звать-то тебя, добрый человек?
— Богданом кличут, — тихо ответил кузнец. И, помедлив, добавил:
— Здесь был колдун. Здесь он и остался.
— Это я уже понял, — буркнул Вейр. — Ты хоть понимаешь, о чем меня просишь?
— Да, — я едва расслышала ответ. — Не можешь или не хочешь помочь, так хотя бы подскажи, век благодарен буду.
— Да что ты за тварь-то такая? — взвилась я. — Что, от небольшой помощи убудет с твоей колдунской рожи, что ли? Или репутацию последнего козла бережешь?
У Вейра заиграли желваки, пальцы побелели, стиснули рукоять меча. Эх, с каким бы наслаждением он бы проткнул меня своей железякой…
— Пошли, дядя. Пусть сопит тут в свои две дырочки. Может, и я пригожусь, — я ещё раз одарила взглядом его мерзейшее высочество, поднялась со ступеней и направилась к воротам. Север шел рядом, настороженно поглядывая по сторонам.
Выйдя на улицу, я обернулась и невольно хмыкнула. Вейр брел следом, ведя в поводу кобылу. С таким лицом только замуж за постылого. Или на казнь.
На улочках было безлюдно, даже собаки не лаяли. Мы молча прошагали к кузнице. Богдан впереди, затем мы с Севером, и плетущийся в хвосте нашей процессии Вейр. Кузнец сразу направился к небольшой баньке, открыл дверь, и, помедлив, скрылся внутри.
Привыкнув к полумраку, я разглядела в неярком огне свечей тело. Мальчишка лет десяти, черноволосый, худенький, в длинной рубахе до пят, лежал на дощатом полу, вытянувшись во весь рост и раскинув руки. Серое лицо, черные тени под глазами. Круг на полу из железной стружки казался огромной змеёй, свернувшейся перед смертельным броском. Глаза мальчонки открылись и уставились на меня. Глаза тьмы. Налитые кровью белки, черные, расширенные зрачки. Я машинально сделала шаг назад и уперлась спиной в кого-то. Сзади меня врос в землю Вейр. Север тихо, глухо ворчал. Кузнец, видимо, не в силах смотреть на сына, отвернулся.
— О! Да ты ли это, мальчик мой? — скрипучим голосом прошипела тварь в теле ребенка, приподняв голову. Вейр мгновение постоял, и решительно шагнул к кругу, бесцеремонно отодвинув меня в сторону.
— Вот и славно, вот и чудненько, — заворковал монстр. — Вот и вернешь должок своему учителю, не правда ли, мой неблагодарный ученик? Это тело для меня в самый раз, — он уставился на Вейра жадным взором, как цыган на породистую лошадь.
Вейр молча обошел круг, проверяя, не нарушен ли он, и повернулся к кузнецу:
— Давно?
— Два дня как, — глухо ответил Богдан. — Не ест и не пьет. Недолго осталось, если так дело дальше пойдет. Один он у меня, Ванятка-то… Жена при родах ушла.
— Пойдем отсюда, — проговорил Вейр.
Мерзкий тихий смешок царапнул сердце. Колдун, умерший не своей смертью и не похороненный по обряду, мог уничтожить всю деревню. И не только. Как справится с этой бедой, я не знала. Но понимала, чем это грозит Вейру. Учитель. Вот значит, как… Я с невольным сочувствием посмотрела на колдуна. Бледный, сосредоточенный, хмурый. Злой.
— Кто пропал, когда, где тело колдуна? — отчеканил Вейр.
Кузнец тихо ответил:
— Колдуна я не нашел. Ильма пропала, та баба, где вы остановились, муж у неё помер, так она по сию пору не в себе была. Да ещё купец наш. Жёнка его, Свита, думает, что он в городе, в загуле.
