Михаил Высоцкий - Принцесса и арбалет. Том 2
Но лично мне намного интереснее было наблюдать этот процесс не обычным, а сумеречным зрением. Магия — это всегда красиво. Никакие зеленые листики и брызги морской пены никогда не сравняются по силе своего воздействия на эстетические чувства человека с игрой магических линий в Сумракетм, с красотой плетения заклятий. Не простых, силовых — на тот же огненный шар смотреть нечего! А вот на ведьмовство спасенной нами чернявки можно было заглядеться! Она играла магией — не имея доступа и силы к высшим степеням волшебства, она те крохи силы, что достались ей от природы, заплетала в хитроумное плетение, которое обтягивало сумеречные образы еще не пробившихся из земли зерен, вытягивая их в живую траву.
И она делала не только это! Ведьмовство неведомым мне образом поглощало наши следы — те возмущения в Сумракетм, что создаются каждым человеком и по которым всегда очень просто вести погоню. Наши же следы таяли — как волны на воде. Сумрактм пустел на глазах, и теперь, будь среди преследователей сам я, никогда бы не вышел на наш след.
Хоть и не было чародейство ведьмочки особо могучим — сил оно из нее немало высосало. И, пробираясь дальше по тропке, она все сильнее и сильнее висла на Биле, тем самым замедляя наше и без того не особо быстрое движение. Конечно, могли ее подхватить Федя с Бессом, а то и я помочь, веса лишив, но это было не к чему — мы все слышали, что погоня пронеслась мимо, по основной дороге. А то волшебство, что ведьма сотворила, не только тропку у нас за спинами стерло, а и сами воспоминания о ней у тех из преследователей, кто мог бы заметить ее отсутствие. Да и мы все тоже устали, тем более, дело незаметно к вечеру клонилось. Так что устроились на привал.
* * *— Спасибо тебе, маг. И воинам твоим тоже спасибо — если бы не вы, гореть бы нам в огне, — первым делом поблагодарила нас ведьма, — Я уж и не знаю, чем было вызвано ваше неблагоразумие, что теперь вы вне закона в этих краях, как и не ведаю вам, чем мне предстоит отплатить за жизнь свою и несмышленыша этого — но все равно благодарна.
— Я не несмышленыш! — обиделся Бил, — Я Бил! — продолжил он.
Заявление интересное. Конечно, пройдет пару десятков лет — и фраза "я Бил" будет вполне самодостаточной. Уже не надо будет уточнять, что за «Бил», да кого он бил, да откуда он прибыл. Пока же эта фраза значила не больше, чем фраза "я Петя" или "я Вася" — ровным счетом ничего! Впрочем, видимо, Бил был о себе более высокого мнения, пребывая в полной уверенности, что одного его имени должно быть достаточно для опровержения факта его несмышлености. Так оно, в принципе, и было — Феде, Лерке и Бессу слов "я Бил" хватило, но это исключение, в лишний раз подтверждающее общее правило.
— Ах да, простите, что не представилась, — между тем продолжила ведьма, — я не ведаю ваши имена, и вы имеете право скрыть их от меня, но, как тем, кто спас мне жизнь, я обязана представиться — меня зовут Сташьяна.
— Сташьяна Укенкорн, — с огромным удивлением воскликнул Бесс.
— Да, — подтвердила ведьма с не меньшим удивлением, — Но откуда вы меня можете… Впрочем, если вы знаете этого мальчишку… — заметила она, хотя и сама она была не старше меня, если и за двадцать — то не на много.
— Я не мальчишка! — опровергнул очевидное Бил, — Я Бил!
— А я — Михаил! — почти в рифму передразнил его я, — А это — Бесс, Филин Бесс. Наш штатный некромант, между прочим. Валерия Лошадкина-Кобыленко — его невеста. Парень с топором — Федор Расколкин. Ну и… — приготовился я представлять Алвита, но вовремя сообразил — зыкруда с нами больше нет, потому пришлось заканчивать по другому, — …все.
— Я благодарна тебе, что ты открыл мне ваши истинные имена, — ответила Сташьяна, — Я не подведу оказанное мне доверие.
— Да при чем тут доверие, — отмахнулся я, — Просто не удобно обращаться на "эй, ты" или "извините пожалуйста", так удобнее — Лера, Бесс, Федя, Бил, а ты… Не против, если Сташей будешь?
— Пусть будет Сташа, — улыбнулась ведьма.
— Хорошо. Слушай, Сташа. Мы тут сами, честно говоря, люди не местные, в порядках не сильно разбираемся, законы не читали. Собственно говоря, мы даже не совсем знаем, где это «тут» находится — это ведь Дальняя страна, верно? Ну и зверь этот, как ты его назвала, москгож… Чего это они так переполошились, когда Федя его бросил?
— Вы что, серьезно? — удивления в голосе Сташи было еще больше, чем когда оказалось, что Бесс неизвестно откуда знает ее фамилию, — Ну и ну! Вы, наверно, действительно из дальних краев пришли, что таких очевидных каждому ребенку истин не знаете! И где же, мне интересно, вы тогда москгожа раздобыли?
— Да в лесу я его поймал, — на автомате ответил я.
— Вы были в запретном лесу? — на этот раз Сташа ограничилась лишь покачиванием головой, но зато на лице Била во всей своей красе расцвело удивление, которое бывает только у мальчишек, открывших, что мир — далеко не так прост, как они о нем всегда думали, — Вот уж действительно чудеса.
— Сташа! Давай по порядку! Как ты думаешь, знаю ли я, что такое "запретный лес", если даже не знаю, в какой мы стране?
— Да, ты прав, маг. Можно я тебя буду просто магом называть? Просто Михаил… Имя хорошее, я чувствую древнюю силу этого имени — оно значит нечто великое.
— Тот, как бог. Равный богу, — перевел я с древнего иврита на язык этого мира.
— Да, может быть. Но это имя не отражает твою суть. Ты — великий маг!
— Я знаю, — не стал упираться я.
— Потому я буду называть тебя маг. Хорошо, я расскажу вам, что вы хочешь узнать. Прошу прощения, коли рассказ мой будет обрывчатым, всегда тяжело рассказывать о том, что есть очевидным. Но я постараюсь.
* * *Госпожа Сташьяна Укенкорн постаралась — она была не только хорошей ведьмой, но и неплохой рассказчицей.
Я был прав — мы действительно оказались в Дальней стране. Только не в тех краях, где бывали раньше — а на самом-самом севере. Холодном снежном севере. Холодном, но не голодном — тут тоже есть весна, пару недель в мае, и даже лето — с июня до начала августа. Хоть теплые дни и пролетают быстро, но на щедрой земле этих широт за два месяца успевают созреть такие урожаи, что помимо себя, местные жители снабжают добрую половину Дальней страны. Тут настоящий сельскохозяйственный рай — ни поливать не надо, ни сорняки пропалывать, ни от вредителей избавляться. Все происходит само — дожди идут по расписанию, а воздух, чистый и свежий, каким-то чудом сам по себе с вредоносными насекомыми борется. Так что все, что требуется от тружеников полей — в мае посадить все и посеять, до августа подождать, в августе собрать и до сентября, пока опять не начнутся морозы, переработать и отправить на юг. После чего восемь месяцев сидеть на печи и ничего не делать.
