Window Dark - Лаура - королева призраков
Она вопросительно взглянула на Ыккщщера:
— Угадай, что меня теперь занимает?
— Готов растаять в свете солнца, если ты, королева, не мечтаешь о человеке, которого мы видели тогда, — бойко ответил тот.
— Ты всегда понимал меня лучше всех, — улыбнулась королева. — Но где ты научился так угадывать?
— Ну, это совсем не трудно, повелительница, — снисходительно усмехнулся призрак. — После того визита у тебя взгляд не в себе. Мы с Желвином без задержки скользнули вдоль стены, а ты словно примерзла тогда к окну.
— Что значит «примерзла»?! — возмутилась королева.
— Ну, замерла в неподвижности, — пояснил Желвин. — Летописи надо читать, повелительница. Тогда бы ты точно знала, как действует беспредельный холод на призраков.
— Скучно их читать, — отмахнулась королева. — Всюду одно и то же.
— А признайся-ка, повелительница, ты не прочь бы сейчас вновь оказаться там? — Ыккщщер сделал полный круг, описав сложную фигуру около Желвина.
Лаура оглядела тронный зал в поисках посторонних и мечтательно сощурила глаза:
— Кинула бы сейчас все, и бегом в мир людей.
— Неужели он тебе так понравился? — рот Ыккщщера выгнулся вниз, изображая улыбку. Хитрый призрак намекал вовсе на не целый мир.
— Неописуемо, — вздохнула королева. — Вот только перепугала я его до смерти.
— Ну уж, до смерти, — Ыккщщер понимающе скривился. — Но он явно не влюбился в тебя с первого взгляда, а тебе хватило и одного.
— Что ты знаешь про любовь? — возмутилась Лаура.
— А что ты сама про нее знаешь? — отозвался Ыккщщер.
Лаура хотела сильно рассердиться, но вовремя остановилась. Не умей она сдерживать порывы, никогда не велись бы такие откровенные беседы с Ыккщщером.
— Может, хватило и взгляда, — королева напустила на себя загадочную проникновенность. Однако внутри ее зарождалась уверенность, что Ыккщщер, безусловно, прав.
— Вот это меня и заботит, — помрачнел Желвин. — Если бы ты была человеком, то я сказал бы, что это — любовь. Но ты — призрак, это раз. И ты — королева, что тоже немаловажно. Это два.
— На этот счет есть старая поговорка, — не унимался Ыккщщер. — Она гласит:
Коль вспыхнет вдруг во тьме искра,
И рухнут меж миров преграды,
И крикнут две души: «Пора!»,
Особой требуя награды.
Давно сокрыты звезды мглой.
Избранников имен мы не узнаем.
Кто будет им — колдун, герой?
Иль королеву повстречаем?
С чьей помощью там перекинутся мосты,
Прорвав иных миров пределы?
Кто — демон, человек, а может призрак ты,
Кровавый, черный или белый?
— Запрещенные стихи читаем, — выделяя каждое слово, заметил Желвин.
— Срок давности запретов давно вышел! — ехидно произнес Ыккщщер.
— Значит, снова надо запретить. Королеве не следует слушать подобные произведения.
— Но в стихах говорится о королеве, — воскликнула Лаура. — Может быть, предсказание имело в виду меня?
— Не надо примерять старые слова на себя, — резко сказал Желвин. — Кроме того, пора решать, кого мы пошлем в мир умерших.
— Триста лет сидели спокойно, а теперь все хотим сделать за одни сутки, Лаура просительно уставилась на своего министра; красное пламя в ее глазах потухло, и голубые зрачки живо смотрели в лицо Желвину. — Неужели нельзя подождать, а в этот день поговорить о чем-нибудь другом.
— Хотел бы напомнить тебе, королева, что триста лет назад мы потерпели неудачу именно из-за проволочек и задержек. Миры разошлись, и нам снова пришлось ждать.
— А сколько теперь продержится противостояние миров? — спросила Лаура.
— Ровно месяц, повелительница, и из этого срока мы уже потеряли четыре дня.
— Четыре дня! — королева вскочила, но тут же успокоилась. — Ах, не беда, потеряем еще один. Интересно, может он уже успел забыть меня за эти четыре дня.
— Время в том мире тоже не в силах догнать наше, — вставил Ыккщщер. — Там не прошло еще и суток. Он, наверное, все еще сидит и трясется от страха.
— Там уже утро. Скоро восход, — заметил Желвин.
— Да, там есть и солнце, — завистливо прошептала Лаура, — и звезды, и Луна.
Как бы мне хотелось в этот миг быть там.
— Во-первых, королева, солнце погубит тебя, и ты вольешься в ряды презренных черных призраков, — рассудительно объяснил министр. — А во-вторых, это попросту невозможно.
— Невозможно! — вскочив, Лаура грозно воздела руки над головой. — Для королевы нет невозможных вещей.
— Тогда остается комната! — проверещал летающий призрак.
— Комната! — глаза Лауры радостно вспыхнули.
— Эх, Ыккщщер, зачем ты напомнил о ней? — укоризненно прошелестел Желвин. — Опомнись, королева, комнатой можно воспользоваться только один раз.
Но Лаура уже не слушала его. Длинное белое платье мелькнуло у дверей зала и скрылось за ними.
Закрытая комната. Как она раньше о ней не подумала? В наиболее сложные моменты к услугам королевы всегда была маленькая комната в глубине замка. Она могла преобразовать все, что угодно, даже сам мир. На пути к ней погибла Беатрикс. А Урсула так и не воспользовалась чудесными возможностями таинственного помещения.
Комнату создали пришельцы, оказавшиеся в мире белых призраков на корабле, словно игла протыкавшем бесчисленные пространства, в те давние времена, когда строился дворец. Летопись гласила, что пришельцы соорудили ее в благодарность за помощь в ремонте их корабля. Однако, истинная цель перестройки маленькой кладовой так и осталась невыясненной. Тем более, что использовать комнату могла только правящая королева. Кроме нее никто не мог проникнуть туда, кроме волшебников, видевших там только стены из камня. К тому же, длительное пребывание в ней грозило распадом оболочки, что на себе ощутили несколько магов, изучавших свойства комнаты.
Перед остальными двери не желали открываться вообще. Даже королева могла войти в комнату не всегда. В особые моменты никакие силы не могли распахнуть створки. Попасть в комнату тогда можно было, разве что разрушив верхние этажи дворца.
Никогда не приходилось рассчитывать и на то, что комната правильно поймет желание королевы и выполнит все в точности. Чаще всего комната объединяла мысли, вспыхивающие в голове ее высочества, с подсознательными образами.
Результаты получались довольно неожиданные. Но шанс имелся.
Поэтому Лаура смело подлетела к двери и ухватилась за массивную перекладину ручки из железного дерева Ковэй, покоящуюся на изукрашенных золотых скобах.
