Анатолий Нейтак - Камень и ветра 4. Поход за радугой
– Ловко, – сказал Эмо. – Для первого раза очень ловко.
– Я уже видела, каким предстаёт со стороны населённый мир.
– Не в этом дело. Управление обсервационной адаптировано под технологическое мышление. Одного лишь аналитического склада ума для быстрого создания такой карты мало.
– Не боишься меня захвалить?
– Если бы боялся, не хвалил бы, – резонно заметил Эмо. – Так которую треть континента захватил ваш великий, точнее, величайший Чёрный?
– Эту. Северную. – Указанная область потемнела, словно накрытая невидимым облаком. – Большей частью это тундры, болота и непролазная тайга, но есть и более лакомые куски: Озёрный Треугольник, например, Подолье, приморские районы на Востоке… – названные части Империи, словно откликаясь, на секунду светлели. – Впрочем, история Великой Войны – тема отдельная. Чтобы не задерживаться на лишних деталях, достаточно сказать, что чуть меньше 250 лет назад Империя была уничтожена, а сам Орфус бежал через один из нестабильных межмировых Порталов, что ознаменовало конец эпохи.
– И как же его победили?
– Медведь сильнее волка, но стая волков сильнее него. А стая крыс сильнее и медведя, и волков разом, если она достаточно велика. Так что всё просто.
Тень от невидимого облака заколебалась, словно дующие с юга, юго-востока и юго-запада ветра трепали и грызли её края. Территория Империи, занимавшая треть материка, рывками сократилась до четверти. Потом до одной пятой, одной шестой… и резко исчезла, оставив лишь отдельные теневые кляксы.
– Орфус был по-настоящему силён, но у объединившегося Юга оставалось больше ресурсов. Намного больше. Живые некроманты, каждый по отдельности, и мечтать не могли о том, чтобы сравняться с личами Чёрного, не говоря уж о самом Орфусе. Любой лич сильнее уже потому, что способен работать со смертью напрямую, без замещающих жертв; точно так же элементал среднего ранга превосходит мага соответствующей стихии в объёме доступной энергии. Но Юг мог пожертвовать сотней недоучек, чтобы уничтожить одного лича. И жертвовал, оставаясь в выигрыше.
Внешне Эмо оставался спокоен, но я каким-то образом ощутила, что ему мои слова не по нраву. Вернее, не сами слова, а описанный способ ведения победоносных войн. Что ж, в этом мы с ним были солидарны. Меня от таких "способов" всегда тошнило.
– Тут важен ещё такой момент. Некроманты были нужны во время Войны, но во время мира оказались лишними. А поскольку у всех имелся свежий пример того, на что способна высшая некромантия, моих коллег сковали по рукам и ногам массой ограничений. Большей частью разумных или хотя бы понятных… но и дискриминационных законов хватало. Есть страны, где на любой ритуал тёмной магии должно быть заранее оформлено разрешение, а при собственно ритуале должно присутствовать не менее трёх магов равного ранга, но с иной специализацией. Острасское королевство – один из последних оплотов относительной свободы. На моей родине некромант не может приносить в жертву людей, пытаться произвести трансформу в лича, создавать высшую нежить, включая посмертных слуг, поднимать более трёх зомби за раз и ещё кое-что по мелочи. Но что не запрещено, то разрешено.
– Покажи, где расположено твоё королевство.
Я отдала карте (вернее, скрытой магической механике обсервационной) новый приказ. Малый клочок карты отслоился от общего изображения Больших Равнин, поднялся на высоту ладони и увеличился раз в двадцать. При таком увеличении стало возможно различить даже небольшие города и второстепенные дороги, но пограничные заставы всё равно были мелковаты. Пришлось выделить их положение условными значками, которые я, в свою очередь, соединила ломаной линией кобальтовой синевы.
– Не густо.
– Уж как замесилось, – вяло огрызнулась я. – Родину не выбирают. Вот здесь мой дом, давший имя всему роду: Тральгим. А вот Остра, где я сейчас сплю.
– Не спишь.
– Что?
Глаза Эмо, и без того довольно узкие, превратились в щёлочки.
– Ты сейчас не спишь. Там, в твоём родном плотном мире, осталось тело, сердце которого сокращается раз в две-три минуты. Если этому телу отрубить голову, ты не умрёшь. Ты просто не сможешь вернуться на родину, пока не освоишь искусство воплощений.
– Смогу.
– Да? Каким это образом?
– Во-первых, как призрак. Во-вторых, я смогу занять любое тело, расставшееся с душой. Включая собственный обезглавленный труп, который затем вполне можно будет и анимировать. Хотя существование в виде зомби, даже одушевлённого, меня не прельщает. А в третьих, мне доступно роскошное, созданное мною собственноручно и пропитанное тёмной магией от носа до последнего хвостового позвонка тело костяного дракона.
Эмо только головой покачал.
– Как я погляжу, – заметил он, – ты и сама себя захваливаешь не без успеха.
– Стараюсь. А что собой представляет искусство воплощений?
– Если в двух словах, это комплекс навыков, позволяющих переместиться в плотный мир, создав при этом исток – жизнеспособную оболочку души. То есть тело. Я, как ты уже догадалась, умею воплощаться с очень большим сдвигом. Если большинству удаётся просто воссоздавать те тела, в которых они родились и выросли, корректируя лишь мелочи вроде одежды, аксессуаров, цвета и длины волос, то я изобрёл процедуру воплощения для почти неограниченного разнообразия форм. И должен заметить, что мне было бы интересно и приятно позаниматься с тобой воплощениями. Если ты не приукрасила свои возможности, у тебя в этой области явный талант.
– Что ж, я не против. Но сначала я всё-таки закончу рассказ.
– Да, конечно.
Я немного помолчала, собираясь с мыслями. Одновременно я почти машинально очертила на карте королевства кружок около центра и выделила изображение Остры с предместьями в третий слой, сделав нечто вроде детального плана города. Кольцо внешних стен на этом плане получилось радиусом локтя в два, так что группа строений под общим названием "Грива льва" стала различима безо всякой лупы. Выделялись на плане, прежде всего, королевский дворец в окольцовке стен цитадели, соседствующий с ним комплекс Древней Башни, шесть кварталов Белого университета, угрюмые бруски казарм городской стражи и торчащий рядом с Висельной площадью вытянутый крест Юхмарской тюрьмы, прозванной в народе Душегубкой.
– Пару лет назад эрт Даури изловил "злотворного некроманта" по прозвищу Стилет. Правда, какое такое зло сотворил Стилет, никто так и не узнал, потому что некромант сгинул в застенках тайной службы, как сирота в Танессе[2]. Зато я знаю, чем его заставили заниматься.
– И чем?
– Созданием копий так называемого "дневника Орфуса". Он сделал не менее полутора десятков копий. Может быть, я зря так скептично отношусь к первоисточнику. Строго говоря, я даже уверена, что Стилету в качестве образца дали подлинный раритет довоенной эпохи, хотя и не уверена, что автор – именно Орфус. Дневник вполне мог принадлежать и одному из личей Чёрного. Это, в конце концов, не имеет решающего значения. Важнее, что ради изучения "дневника Орфуса" любой настоящий некромант рискнёт посмертием. Я тоже попалась на удочку. Когда магистр Иренаш Тарц всучил мне один из "дневников" под видом первого взноса за выполнение одного непростого заказа, я чуть не захлебнулась слюной.
