Юрий Кондратьев - Чужие среди своих
Не хотелось вновь прощаться с хорошим коллективом, но ребята меня поняли. Даже начальник отпустил безо всякой отработки. Поставил отвальную, как положено по неписанной рабочей традиции. Ребята взяли с меня обещание, чтобы обращался к ним за помощью если нужда возникнет. На том и порешили. Начальник тоже обещал взять с удовольствием, если вернуться надумаю.
Впрочем, со школой тоже решили расстаться. Пригласили жену в частную школу, обучать взрослых, работников одной хитрой местной фирмы. Солидный бетонный кубик, утыканный повсюду камерами и с большой охраной. Молодые ребята и девчата, которых готовили к торговле продукцией этой фирмы, кожаными изделиями. Ребята учились с удовольствием, очень активно. Но то, что они иногда рассказывали о своей фирме, меня просто шокировало. Оказывается, каждое утро они должны были хором совершать молитвы Аллаху. Услышав такое, я просто онемел от удивления. Что-то неладно в “датском королевстве”. Заставлять христиан такое проделывать? Зачем? Не-е… Что-то здесь не то…
Начались бесконечные скитания по Москве. Посольства, консульства, эмиграционные фирмы… По всем требованиям и баллам мы проходили запросто, имели даже больше чем требуется, но! Так или иначе требовались хоть минимальные деньги, хоть 5-10 тысяч зеленых. А вот их-то у нас и не было. Голова уже отказывалась соображать. Все чаще и чаще заползала в нее очень нехорошая мысль.
Как-то с одним знакомым парнем разговорился. Он тоже оказался в очень тяжелом положении. Заложил свою квартиру и открыл платную стоянку. Откуда ему было знать, что его просто “кинули”? Что местный райисполком задним числом это место уже присвоил? Вложил он деньги, обустроил место, раздал взятки, а ему бумажку в нос — Государственное! Вот так и остался он на бобах. Квартиру мафия отняла за долг, а его с женой на улицу. В общем, зол он был страшно, тоже хотел этих чиновников пострелять, но вот жена… И зная, что обворован остался, решил на преступление пойти, чтобы хоть что-то вернуть. Замыслил он обменный пункт ограбить. Конечно, вначале он меня прощупывал долго, но потом понял, что я тоже в положении таком же, безвыходном, и решился со мной поговорить. Он уже долго присматривался к одному пункту. Сказал, что там нет видеокамер, может быть наименьшее сопротивление, только один охранник, пожилой. Если он за оружие не схватится, то все пройдет нормально, ну а если схватится, то… больше ничего не останется — стрелять на поражение.
Трудно на такое решаться. С одной стороны жизнь незнакомого человека, ну а с другой? Кто нас в такие ловушки загнал? Государство. Вот пусть у него совесть и болит, оно нас в волков превращает. И если надо выжить, а кто-то на пути стоит — он сам это выбрал, за риск деньги получает. О семье его и детях думать? А о нас кто думал?
Однако, меня останавливало другое. Если не получится, так и это не самое страшное. Пустить пулю в себя успею, живым не дамся. Смерть? А что в ней страшного? Разве не под ней мы ходили все эти годы? Каждый день, каждую секунду? Так она уже лучшей подругой стала, за эти годы. А разве ЭТО жизнь? Чем так жить, быть бездомной собакой которую все кому не лень пинают, уж лучше и впрямь уйти туда, где забот нет. А жена? Что с ней будет? Ведь я же за нее отвечаю, она мне свою судьбу доверила. Что с ней будет? Наверное, первый и единственный раз я пожалел, что с ней в жизни встретился. Трудно решиться. Понимал я, что если все и получится, это последний шаг, после которого я навсегда волком останусь, от людей уйду. Даже если она и не узнает, то что я себе скажу? Смогу ли с этим жить? Ведь было бы это в Грозном, да это шакал был бы, так там и задумываться нечего. Не люди это — хуже зверей! Но ведь это же русский?!!! Неужели я вернулся в Россию, в СВОЮ страну, чтобы убивать СВОИХ? Неужели я совсем озверел? Неужели совсем нет никакого выхода?
Решил я обратиться к умным людям. Много в Москве было разных адвокатов, но посоветовали мне знакомые одного мужика, мол толковый очень, правда и цены у него соответствующие. Пришлось засунуть руку в остатки нашей “зелени”, последний НЗ на черный день. Осталось ее уже совсем мало, несколько сотен. Взял сотню, за час что-то выясню, а нет, так и эта сотня уже ничего не решит.
Пришел в назначенное мне время, в 14.00. Адвокат мне понравился сразу. Пожилой, седой еврей, очень умный взгляд. Рассказал ему коротко нашу историю, спросил совета. Времени он терять не стал, сразу приступил к действию. Сказал честно, что случай у нас действительно из ряда вон, но помочь постарается. Сделал несколько звонков, видимо коллегам. Потом стал уточнять некоторые детали. В общем, разговор у нас затянулся. Видя, что шансов у меня никаких нет, и зная, что мой час оканчивается, я решил закончить разговор и попрощаться. Видимо, он это вычислил мгновенно. Сказал, чтобы я не беспокоился о деньгах, он с меня их брать не станет. На мой недоуменный взгляд рассмеялся:
— Не все в этой жизни деньгами меряется. Если я вам помочь не смогу, то никто не сможет. Поэтому сидите спокойно, давайте испробуем все, что возможно.
— Извините, но я так не могу. Это Ваш труд и Ваше время. А кроме этого в приемной клиенты. У них же назначено время.
— Не беспокойтесь!
Он снял трубку и попросил секретаршу извиниться перед клиентами и отменить на сегодня все приемы. Признаюсь честно, я был шокирован. Наверное, меня легко поймет каждый.
После долгих разговоров и кучи звонков он предложил мне единственный реальный вариант. Т. е. сказал, что если бы я “вспомнил” какую-нибудь из своих бабушек с еврейской фамилией, то можно было бы легко сделать об этом справку и он бы помог эмигрировать в Израиль. Тогда мне не потребовалось бы вообще никаких денег.
Я видел, что он искренне хочет помочь мне. Очень мне не хотелось обижать хорошего человека, но извинившись, все же вынужден был отказаться. Он не обиделся. Долго и внимательно смотрел на меня.
— Вы очень честный и мужественный человек. Вы — первый и, думаю — последний, кто нашел в себе силы отказаться от этого. Обычно меня упрашивают, чтобы я сделал такую справку.
Я пожал плечами.
— Таким родители воспитали. Я не могу и не хочу отказываться от своих предков. Родился русским — им же и помру. Извините.
— Хорошие у Вас родители.
— Спасибо.
— Это им спасибо. Извините, что ничем не смог помочь, но если вам потребуется моя помощь, обращайтесь или звоните в любое время и не стесняйтесь. Вам очень тяжело пришлось и я хочу Вам помочь.
Он дал мне свою визитку. Осталось только распрощаться. Выходя из его кабинета, попытался оставить деньги его секретарше, но несмотря на ее приветливую улыбку, получил решительный отпор. Интересно, когда это он ей успел сказать?
