Роберт Шекли - Паломничество на Землю
— А хгены?
— Тоже ящеры, та же история, — Арнольд отыскал в кармане крошку хлеба и отправил ее в рот. — Эта война не имела большого значения. Все участники исчезли, кроме этой шлюпки, очевидно.
— А мы? — напомнил Грегор. — Нас, по всей вероятности, считают воинами их планеты. — Он устало вздохнул. — Как ты полагаешь, сумеем мы переубедить эту старую посудину?
Арнольд с сомнением покачал головой.
— Я не вижу путей. Для этой шлюпки война не кончена. Всю информацию она может обрабатывать, только исходя из этой посылки.
— Возможно, она и сейчас нас слушает, — сказал Грегор.
— Не думаю. Она не может по-настоящему читать мысли. Ее рецепторы настроены лишь на мысли, обращенные непосредственно к ним.
— Йес, сэры, — горько передразнил Грегор, — теперь таких больше не строят!
Как ему хотелось, чтобы Джо — Космический старьевщик сейчас попался к нему в руки.
— В самом деле, положение довольно интересное, — произнес Арнольд. — Я мог бы сочинить хорошую статью для «Популярной кибернетики». Имеется машина, обладающая почти непогрешимыми приборами для приема всех внешних возбуждений, сигналы, принимаемые ею, преобразуются в действие. Беда лишь в том, что вся логика действий построена для исчезнувших условий. Поэтому можно сказать, что эта машина не что иное, как жертва запрограммированной системы галлюцинаций.
Грегор зевнул.
— Думаю, шлюпка просто свихнулась, — сказал он довольно грубо. — Факт. Думаю, что самый правильный диагноз — паранойя. Однако это скоро кончится.
— Почему? — спросил Грегор.
— Это же очевидно, — сказал Арнольд. — Главная задача лодки — сохранить нам жизнь. Значит, она должна нас кормить. Сандвичи кончились, а вся остальная пища находится на острове. Поэтому я предполагаю, что она все же рискнет туда вернуться.
Через несколько минут они почувствовали, что лодка описывает круг, меняя направление.
— В настоящее время я не способна обнаружить флот дромитов. Поэтому я поворачиваю к острову, чтобы еще раз обследовать его. К счастью, в ближайших районах противник не обнаружен. И теперь я могу посвятить себя заботе о вас.
— Видишь? — сказал Арнольд, подталкивая Грегора локтем. — Все как я сказал. А сейчас мы еще раз найдем подтверждение моему предположению. — И он обратился к шлюпке:
— Ты вовремя занялась нами. Мы проголодались.
— Покорми нас, — потребовал Грегор.
— Безусловно, — ответила лодка.
И из стенки выскользнуло блюдо, до краев наполненное каким-то веществом, похожим на глину, но с запахом машинного масла.
— Что это должно означать? — спросил Грегор.
— Это гизель, — сказала лодка, — любимая пища народов Дрома, и я могу приготовить его шестнадцатью различными способами.
Грегор брезгливо попробовал. И по вкусу это была глина в машинном масле.
— Но мы не можем есть это!
— Конечно, можете, — сказала шлюпка успокаивающе. — Взрослый громит потребляет ежедневно пять и три десятых фунта гизеля и просит еще.
Блюдо приблизилось к ним, друзья попятились.
— Слушай, ты! — Арнольд заговорил с лодкой. — Мы не дромиты. Мы люди и принадлежим к совершенно другому виду. Военные действия, о которых ты говоришь, кончились пятьсот лет тому назад. Мы не можем есть гизель. Наша пища находится на острове.
— Попробуйте разобраться в положении. Ваш самообман обычен для солдат. Это попытка уйти от реальности в область фантазии, стремление избежать невыносимой ситуации. Смотрите в лицо фактам, джентльмены.
— Это ты смотри в лицо фактам! — завопил Грегор. — Или я разберу тебя гайка за гайкой!
— Угрозы не беспокоят меня, — начала шлюпка безмятежно. — Я знаю, что вам пришлось пережить. Возможно, что ваш мозг пострадал от воздействия отравляющей воды.
— Отравляющей? — поперхнулся Грегор.
— Для дромитов, — напомнил ему Арнольд.
— Если это будет абсолютно необходимо, — продолжала спасательная шлюпка, — я располагаю средствами для операций на мозге. Это, конечно, крайняя мера, однако на войне нет места для нежностей.
Откинулась панель, и приятели смогли увидеть набор сияющих хирургических инструментов.
— Нам уже лучше, — поспешно заявил Грегор.
— Этот гизель выглядит очень аппетитно, не правда ли, Арнольд?
— Восхитительно! — содрогнувшись, выдавил Арнольд.
— Я победила в общенациональных соревнованиях по приготовлению гизеля, — сообщила шлюпка с простительной гордостью. — Ничего не жаль для наших защитников. Попробуйте немного.
Грегор захватил горсть, причмокнул и уселся на пол.
— Изумительно! — сказал он в надежде, что внутренние селекторы лодки не столь чувствительны, как внешние.
По всей видимости, так оно и было.
— Прекрасно, — сказала шлюпка. — А сейчас я направлюсь к острову. И я убеждаю, что через несколько минут вы почувствуете себя лучше.
— Каким образом? — спросил Арнольд.
— Температура внутри каюты нестерпимо высока. Поразительно, что вы до сих пор не потеряли сознания. Любой другой дромит не выдержал бы этого. Потерпите еще немного, скоро я понижу ее до нормы — двадцать ниже нуля. А теперь для поднятия духа я исполню наш Национальный Гимн.
Отвратительный ритмичный скрип заполнил воздух. Волны плескались о борта спасательной шлюпки, торопящейся к острову. Через несколько минут воздух в каюте заметно посвежел.
Грегор утомленно прикрыл глаза, стараясь не обращать внимания на холод, который начинал сковывать конечности. Его клонило ко сну. Надо иметь особое везение, чтобы замерзнуть внутри свихнувшейся спасательной шлюпки. Так бывает, если вы покупаете приборы, настроенные на то, чтобы ухаживать за вами, нервные человекоподобные калькуляторы, сверхчувствительные эмоциональные машины.
В полусне он размышлял, к чему все это идет. Ему пригрезилась огромная лечебница для машин. По длинному белому коридору два кибернетических врача тащили машинку для стрижки травы. Главный кибернетический доктор спросил: «Что случилось с этим парнем?» И ассистент ответил: «Полностью лишился рассудка. Думает, что он геликоптер». «Ага… — понимающе произнес главный. — Мания полета! Жаль. Симпатичный парнишка». Ассистент кивнул. «Переработал. Надорвался на жесткой траве». Вдруг их пациент заволновался. «Теперь я машинка для взбивания яиц!» — хихикнул он.
— Проснись! — окликнул Грегора Арнольд, стуча зубами. — Надо что-то предпринять.
— Попроси ее включить обогреватель, — сонно сказал Грегор.
— Не выйдет. Дромиты живут при двадцати ниже нуля. А мы — дромиты. Двадцать ниже нуля, и никаких.
