Николай Андреев - Приключения Маверика Роя
Глаза Маверика пылали огнём решимости. А руки... руки сами собою достали флейту.
- И ты твори, Франсуа, иди вслед за своей мечтою, ты ведь так близок её исполнению! В твоих крыльях есть - я это вижу - душа! И это значит, что когда-нибудь ты взлетишь над этим морем, и чайки будут играть с тобою в догонялки, и море тебе будет рукоплескать пенными волнами, и солнце будет радоваться вместе с тобою этому полёту, и ветер будет смеяться в твоих ушах! Надо только верить - и идти вперёд, творить, несмотря ни на что, и тогда ты исполнишь свою мечту! А сейчас... А сейчас давай помолчим с тобою, пусть флейта договорит за нас этот разговор.
И море удивлённо прислушивалось к шелесту волн, что шёл - невиданное дело! - со стороны прибрежных скал, к звукам взлетавших к небу чаек, к свисту урагана, к дуновению ласкового утреннего бриза, к печально-красивой мелодии флейты последнего из великого рода Ллевелинов.
И даже солнце, наслаждаясь той музыкой, всё никак не хотело скрываться за горизонтом, оно желало дослушать поющую о мечтах флейту. И флейта, польщённая таким вниманием, всё пела, вплетая в голос новые и новые звуки, всё новые и новые мечты...
* Андреев Николай Юрьевич ( [email protected])
* Версия от 31/05/2009.
6. Часы
Город обнимал белые скалы тысячедомным телом, и до чего же дивным оно было! Маверик никогда прежде не видел столь чистых улиц, такой ровно выложенной брусчатки, таких приветливых стражников и добрых жителей. Горожане широко улыбались гостю, звали его к себе на обед, желали перемолвиться с ним словечком-другим. Горожанки же не упускали возможности подмигнуть Маверику.
А какие чудесные здания возвели древние зодчие! Такой добрый кирпич поди сыщи на всём белом свете! А черепица? Всем черепицам черепица! Тонкая, изящная, ажурная - и крепкая, что горный кряж! А фундамент? Диво, а не фундамент! Хоть землетрясение случись, хоть бездна разверзнись посреди города - выстоит! Вот вам слово - выстоит, не покачнётся даже, ни единой трещинки не будет! А окна? Боги, какие окна! Стекло в каждом, заморское, прозрачное, дунь - зазвенит соловьём! Это вам не бычий пузырь, ни-ни! Шельмецов италикийцев творение, не пьяного мастера из соседнего двора! По такому стеклу хоть молотом бей - только прочнее станет!
А городская ратуша? Умоляю, вы поглядите, поглядите хорошенько! Огромные часы, созданные некогда машинознатцами из горной Шайварии, ещё ни разу за минувшие три века не сбились, не то что - остановились! Цифры, выложенные яшмой на хрустальном циферблате, стрелки из воронёной стали, прямые, как мысль дурака! А двери, двери, о небо, какие двери! Медные ручки, витиеватым узором испещрённые! Доски вишнёвого дерева - право, не вру! Только понюхайте - сразу аромат цветущей вишни признаете! Ну же! Нюхнули? Признали? То-то же!
И только одно смущало в этой ратуше: те самые двери той самой ратуши были закрыты (да-да, цепь сковала те самые ручки из той самой меди)! Окна скрывали простенькие (и это было странно, до чего же странно!) ставни, старые, краска с них давным-давно облезла, дерево ссохлось - и (а это уже была вторая странность, если не считать приветливых стражников!) покрылось трещинами. Да не простыми, а похожими на следы от когтей, ровненькими такими, наискосок изрезавшими доски.
А ещё (и это было третьей странностью, но отнюдь не последней!) - из глубины ратуши доносились звуки, будто некто огромный рычал и плакал одновременно.
- Добрый человек, скажи, когда ратушу открывают? - Маверик окликнул проходившего мимо дородного горожанина, в тяжёлой меховой одежде (и это на жаре, на пекле самом, господа читатели!), в золотой цепи, опоясывавшей шею и спускавшейся к сердцу.
Горожанин остановился, приветливо улыбнулся Рою, и попросил повторить вопрос: "Не расслышал, на ухо туговат стал, эх, старость не радость, знаете ли..."
- Когда ратушу открывают? Мне бы внутрь взглянуть, если можно...- самому Маверику вопрос начал казаться глупым.
Ну в самом деле, чего такого в странных звуках, доносящихся из ратуши? Ветер может гулять, да и вообще...Рой просто устал: трудным выдался путь через море.
- Ратушу? - улыбка горожанина стала ещё шире, да вот только глаза...
Холодней умершей надежды были те глаза, и Маверик почувствовал, что он на верном пути: в ратуше явно крылось нечто злое. Ну не может всё быть хорошо в большом городе! А тем более - ну где вы, господа хорошие, видели вежливых, приветливых, милых стражников? Враки всё, жалкие фантазии, не более! Страже положено быть злобной, сонной и недовольной, работается им так лучше! Ведь как глазу добряка определить, кто злодей, а кто - нет? Ну же? Что, говорите? Трудно? То-то же! А вот глаз разбуженного посреди ночи человека, голодного, выдержавшего с утра крики сперва жены (вечно о зарплате, негодяйка!), а после начальства (а вот эти бы хоть разок о жалованье, а?!) - так вот, глаз этот вмиг отыщет недоброхота. Клянусь! Сами проверьте, если желаете!
А ещё: горожанин совершенно не потел. Под грудой меха! Ни капельки, ни бисеринки пота - и улыбка в пол-лица!
- Да, да, милостивый государь, ратушу когда открывают?
- Никогда. Она всегда закрыта. Так надо, поверьте, так надо, - ещё слаще улыбнулся прохожий, распрощавшись с Мавериком.
Рой ещё несколько минут стоял, поглядывая на медные ручки запертых, закованных дверей, на ставни, а после - направил свои стопы в одну из улочек, выходивших на площадь перед ратушей.
До чего же чистыми были эти улочки! Ни соринки, ни единого следа помоев, которые в других городах выливались прямо сюда, на мостовую. И здесь прежде так было: канавки и стоки легко можно было различить меж камней брусчатки. Да вот беда: сухие, суше только песок в пустыне, были эти канавы. Практически пусты были и сами улочки: Рой подловил себя на мысли о том, что людей практически и не встретил - а ведь должен был! Центр города, солнце вот-вот упадёт за горизонт, устраиваясь для ночного отдыха, полным-полно мастерских, лавок и кабаков, где можно было бы провести время с пользой, куда можно было б заглянуть горожанам... Ан нет - мало людей, мало! И все - странные! Маверик только сейчас понял, что же удивляло его в жителях Города: одежда. Многие из обитателей сего странного (ага, уже начало, начало казаться странным сие место!) поселения ходили в зимних костюмах, иные - с непокрытыми головами (пусть и вечер, но палит-то солнце, палит!). И все эти люди, невзирая на жару, ходили или улыбаясь, или сохраняя отрешённое выражение лица. И...И это было страшно, господа, очень страшно.
А ещё одна странность (уже...эх, чего уж теперь-то считать?!) заключалась в том, что Рой не заметил на улицах ни единого ребёнка. Никто не играл в шары или кольца, в пяльца или фанты, "съешь-ворону-быстро" или "рыцари-и-магрибцы".Да, встречались Маверику подростки - но изредка. И на их лицах царили всё те же тишь, благодать и улыбка. Это был целый город деланных улыбок, за которыми скрывались холод, безразличье и...И что-то ещё, нечто неуловимое, постоянно ускользающее от понимания странствующего рыцаря. Однако Рой бился, стремился к осознанию причин тех странностей, которые происходят в этом городе.
