Михаил Белов - Царица воинов
- Что у вас тут случилось? - спросила её подруга, кивая на пустыри, у одного из горожан, что сопровождал их. - Похоже, что это давние следы.
- Наш народ испытал много горя за последнее время, а сил вернуть утраченное не было, - сказал этолиец. - Наши давние войны против ахейцев и римлян разорили часть города, пятна пожаров же - следы нашествия акарнанцев, дважды нам приходилось укрываться на акрополе, пока не пришла помощь.
- Почему вы не восстановили эту часть города? - спросила Габриэль.
- Не было людей и материала, - махнул он рукой, - но, главное, не было желания и веры в то, что это будет не напрасно.
- Это всюду, эта болезнь, - сказала Зена, опустив голову. - Всюду наш мир сокрушён и раздавлен, а люди не имеют сил поверить, что всё можно изменить. Много городов я обошла, и почти везде одно и то же, лишь варвары не утратили огня в глазах, но на них надеяться глупо.
- Во что же верить, если всё, что казалось незыблемым, пало? - горожанин провёл рукой вокруг, словно очерчивая незримую Элладу с виноцветным морем по берегам.
- Что же вчера случилось? - спросила Зена.
- Прости, ты права, я просто слаб, не могу поверить, что тирана больше нет...
Ещё на прилегающей к площади улице их начали славить стоявшие по сторонам её жители, махали руками, из окон смотрели женщины, кто-то бросал им под ноги горсти листьев, они же шли в спокойствии, дивясь ноnbsp;- Лучше сейчас к врачам пойти. В Афинах или другом городе поближе есть больницы при храмах Асклепия, да и у наших братьев христиан. В крайнем случае, не грех будет даже к идолопоклонникам обратиться.
вому для них ощущению славы. Габриэль не знала такого никогда, Зена же успела уже забыть тени своей памяти, далеко упрятав страсти прошлого. Площадь встретила их единым гулом, люди кутались в разноцветные плащи и хламиды, ибо зима ещё не закончилась, и солнце грело скупо, однако это не мешало всеобщему ликованию, они грелись, переступая с ноги на ногу или подпрыгивая на месте, многие в знак возвращения власти в руки граждан пришли со щитами и копьями, потрясали мечами над головой. Женщины медленно следовали к площадке перед храмом Посейдона, где собрались под открытым небом должностные лица, наспех выбранные ещё вчера из знати, они хотели, чтобы все видели героев и слышали то, что будет сказано. Зена подняла руку в знак приветствия, взойдя на ступени, Габриэль сделала так же, былые изгнанники уже были там, пройдя другой улицей, теперь все устремили свои взоры на возвышение.
Изгнанники и облеченные должностями говорили о славных событиях. Первые благодарили Зену за возможность вернуться, клялись в верности согражданам, говорили о счастье вновь видеть свои семьи, вторые же требовали возвращения старых устоев, сурового наказания для пособников тирана, славили освободительниц, находя им сравнение с героями древности. Люди внимали им с нервным возбуждением на лицах, юноши собирались группами и кричали фразы боевых гимнов, из бородатых мужей одни опирались на копья, другие же стыдились того, что не хранили дома оружия и не могли красоваться сейчас как первые, старики вспоминали времена величия и стояли в молчании, женщины были больше в задних рядах, но и оттуда поддерживали задорным криком. Один из ораторов предлагал поставить Зене памятное изваяние с надписью на площади, собрав на это деньги со всего города, его поддерживали, другой даже заговорил о восстановлении Этолийского союза и гнёте римлян, на волне всеобщего возбуждения поддержали даже это, однако его остановили сами магистраты.
После этого сказать предложили Зене. Она поначалу не хотела, но энергия толпы в какой-то мере передалась и ей, поэтому она вышла на край площадки, заговорила без той весёлости, что пронизывала все предшествующие выступления, медленно оглядывая людей:
- У каждого из нас есть своя единственная нить судьбы, своё предначертание, и моё было в том, чтобы встать на путь воина, совершить дальние походы, участвовать в войнах, потом же искупать зло, помогая людям, помогая вам. Однако знайте, что это не я освободила вас от тирана, один мой меч мало что мог бы сделать, лишь те, кто пошёл со мной, склонили чашу весов на нашу сторону, те же, кто поддержал нас в городе, сделали нашу победу окончательной. Вас освободила память о предках, о том, какими они были, о том, что не склонялись перед тиранами, но сражались против всех своих врагов, вас освободило следование своей судьбе. Мне нравится, что в вас, этолийцах, сохранилась та древняя сила нашего народа, что мы так ценили, эта неуживчивость и непосредственность, вы не похожи на беотийцев или афинян, вы ещё не разучились держать в руках оружие. Я знаю, что вы перенесли много бед, народ ваш сокрушали враги внешние, вся Этолия стала безлюдна, и последние жители покидают поселения, не имея сил выжить под натиском варваров, и ваш город не обошли эти беды. Многие говорят, что лучше оставить попытки удержаться здесь и уйти, раствориться в других городах, других народах, жить под защитой римского меча, но, заклинаю вас, не предавайте вашей земли, ваших предков, держитесь за неё, пока есть силы и кровь в жилах. Именно за это я шла вчера на врага, ради этого я здесь сегодня. Пока вы держитесь за землю свою, вы - народ, что покрыл себя славой в битвах и делах великих, без неё же вы обратитесь в ничто. Лишь это я могу сказать вам, лишь об этом прошу.
Молчание покрыло собрание, пока она говорила, когда же закончила, тишина была полной, она могла видеть каждого, скользила взглядом по красным и синим пятнам хламид, замершим лицам, остриям копий, страх и надежда были во всём. Один из магистратов, видя общее замешательство, громко сказал:
- Мы обещаем сделать всё, что в силах нашего народа. Благодарим тебя за напоминание о наших славных предках.
- Главное, помните, что лучший способ их чтить - это подражать им в делах, - с этими словами она отступила назад, в разных местах площади молодёжь закричала ей в поддержку воинственные призывы, но большинство молчали.
Зена хотела уже уходить, но её с подругой упросили присутствовать и на заседании наспех созванного совета, что собирался в обветшавшем уже здании Синедриона. Помещение было не велико, около сорока человек разместились там на поднимавшихся амфитеатром скамьях, в основном, главы самых знатных родов и все магистраты, Зена села у деревянного столба, желая просто послушать, Габриэль рядом взобралась с ногами на скамью, указав подруге на растрескавшийся и грязный пол. Говорили о том, что необходимо сделать для налаживания жизни в городе, все сходились на том, что нужно немедленно написать римскому проконсулу в Македонии о случившемся, рассказав о злодействе тирана и неизбежности народного выступления, уверив, что это не пойдёт во вред римлянам ни коим образом. Все поглядывали на Зену, полагая, что она будет против этого, она заметила и спросила:
