Алексей Большаков - Получить статус Бога
По экрану локатора разливалось облако мощного взрыва. Горячие южно-американские парни и транспорт «Лама» бесследно растворились во взрывах не истраченных атомных зарядов и огне не израсходованного топлива.
— Дилетанты переоценили свои силы, — Гришка вздохнув, машинально потянул руку к голове и сразу отдернул, вспомнив об отсутствии головного убора.
Лунные стрелки сосредоточили огонь на американце. Клондайк отвечал «братьям по оружию» мощью всего арсенала; успел сделать пару залпов подоспевший «Бера Бир». После чего стрельба прекратилась, как по мановению, видимо, разобрались, что стреляют по своим.
— Гриша, вопрос не снят.
— У нас тупо не хватит снарядов, — кисло сморщился штурман-стрелок, но, глянув на экран локатора, повеселел. — Шансы растут, командир, «Клондайк» тормозит и уже пошел по лунной орбите, будет ремонтироваться.
— Подлатают дыры и догонят, — с надеждой выговорил борт-механик, — а там и пободаемся.
— Ничего у бедолаги не получится, — авторитетно возразил штурман-стрелок. — Караван ушел, запал иссяк, и для нового старта просто не хватит горючего. Спокойно дотопает до базы, где и будет дожидаться эвакуации на Землю.
— Гриша, не обижайся, — я как мог смягчил интонацию, — но из настольных игр я бы порекомендовал тебе и Сашке шахматы, чтобы привыкнуть думать на несколько ходов вперед, неторопливо в душевных устремлениях разбираться.
— Поиски нового в себе мне не очень нравятся, — сострил Гришка, — есть паталогоанатомы.
— А я в шашки, — простодушно поддержал механик, — в Чапая.
— И вскоре слетишь с доски. Мышление в бою должно быть прогрессивным и конструктивным, а эмоциональное восприятие — это не то и не другое. Жду роя мыслей и свежих мнений. Кто выиграет гонку?
— Кто сможет вернуться, — повторил свою первую версию Колька-стажер.
— Я понял, командир, — Отрепьев даже покраснел от смущения. — Нужно не только вернуться, но и привезти фелексин.
— А лететь за ним необязательно, — подхватил Сашка.
— Достаточно отнять добычу у последнего уцелевшего, — замкнул логическую цепочку Гришка.
— Всем пятерки за умение работать в команде. Роение мысли, как правило, результативно, если, конечно, рой не скроется в неизвестном направлении. Один достойный противник на обратном пути у тебя, Саша, уже зарезервирован. Навоюешься.
Уже без азарта наблюдали на локаторе проход мимо Луны «Панды» и «Попрыгуна». Транспорты, входя в зону поражения, немедленно начинали стрелять, Луна отвечала все реже и слабее, последней перед нами «Мамбе Яне» досталась только одна ракета.
Мы без выстрела прошли мимо естественного спутника Земли.
— Здравый смысл можно некоторое время игнорировать, но подчиниться ему придется, — подвел я итог боя. — Чья очередь варить кофе?
— Уже, — проворчал Сашка и недовольно ткнул кнопку кофеварки. — Все равно не правильно. Без боя победы не бывает.
ГЛАВА 6 САНИТАРЫ КОСМОСА
В космосе случалось встречать и див дивных
и чуд чудных. Иногда было смешно,
порой тепло и грустно, но чаще — страшно
Стыдливо о личномПочему удава не любят? Он ведь
не сразу глотает. У него долгий,
томительно-сладкий процесс заглатывания.
Из воспоминаний старого космонавта«Доска объявлений» бодро пропела: «Антошка, Антошка, готовь к обеду ложку», и синяя на белом полоска с мелодичным звонком высветила надпись «Перекус».
Шутливая придумка Гришки Отрепьева, собравшего на один экран распорядок дня экипажа: дежурства, занятия на тренажерах, изучение матчасти, сон, — для команды в целом и отдельно для каждого, поначалу смешила, но вскоре стала необходимой и привычной, избавляющей от лишних напоминаний и распоряжений, — ненавязчиво вернула Сашку Буратино от боевого задора к бытовым проблемам.
— Беф-строганов, картошка-фри, зеленый лучок, три соуса на выбор, — торопливо перечислял механик, нажимая кнопки на панелях микроволновок, холодильников, откидных стульчиков и столиков.
— Запеченой уточки в золотистой корочке нет? — хотел «приколоться», но едва не подавился слюной Отрепьев.
— Для шибко привередливых, — Сашка даже перестал накрывать стол, собравшись озвучить остроумный ответ. — Ужин космонавта в тубах, просрочен на пару лет, но зато в неограниченном количестве.
— Не очень и напугал, — легко парировал Гришка. — Заботливая Родина выковала привычку оценивать пищу только по двум параметрам: съедобно-несъедобно. Тубы не выбрасывай, когда наступит «черный день», съедим.
Сашка смутился и промолчал. Родители Гришки Отрепьева попали под глобальный общеземной закон «О гуманной справедливости», по которому все население разделялось на «Золотой миллиард», «Рабочих лошадок» или «Быдл» и «Балласт», подлежащий немедленному отселению на дальние планеты, «с глаз долой из сердца вон».
Малолеток из «балластных» семей брало под «опеку» государство. Отправляло в лагеря «труда и отдыха» на подножный корм и тяжкий труд, «выковывая» путем естественного отбора головорезов для космического десанта и проституток для публичных домов и стрип-клубов. «Конечно, не так, как мечталось, — рассказывал Гришка, — но выжить можно, ежели без особых претензий». Тяжелая тема.
— Говорят, детство несчастливым не бывает, — заметил Сашка Буратино.
— Оно и было вполне приличным, — усмехнулся Отрепьев, — но вскоре судьбами детства озаботилось правительство…
— А как ты выбрался? — нарушил тягостную паузу Колька-стажер.
— Сильное желание выжить и подаренная природой изворотливость ума, — небрежно ответил Гришка и, между глотками сока, обронил, явно обращаясь ко мне. — Есть шанс снова возглавить гонку, срезав путь проходными дворами.
— Хе-хех, — то ли икнул, то ли засмеялся Сашка и с преувеличенным вниманием начал копаться вилкой в своей тарелке.
— Интересное? — насторожился стажер.
— Не дай бог, — пробубнил Сашка.
Космос порой напоминает старый город, с проспектами, улицами, переулками, запутанными проездами и скрытыми проходами, однажды попав в которые, пройдя непредсказуемым маршрутом, попадаешь будто в другую реальность, с чужой жизнью, иными отношениями.
Сашкино «хе-хех» и отразило воспоминание о давнем блуждании по затененным, с отвязными хулиганами в подворотнях, улочкам, куда ненароком завел нас, весело отметивших удачный рейс, «изворотливый ум» Гришки Отрепьева.
Отрепьев, пьяно жестикулируя, горячо и убедительно, с множеством цитат и ссылок на классиков социологии, доказывал невозможность равенства в обществе, поскольку люди не могли произойти от обезьяны одновременно все и везде.
