Елена Негласная - Часть 3
– Разумеется, разумеется, – теперь уже 'гном' кланялся Бурому, пятясь задом по направлению к трапу. – Всё как должно! Быстрее просто невозможно! Прошу вас, княжич, прошу на корабль!
'Княжич'?!! Я ошалело заморгала. Это как?! Князь что, своего сына бросает на борьбу с монстрами… и прочими эльфами?! И не жалко ему кровиночку?
Хотя… Такую 'кровиночку' пожалеешь, как же! Медведь, как есть – медведь! Бурый.
И лицом весь в отца, как же я раньше этого не заметила! Густые, даже на вид тяжёлые брови прикрывают недобрый, острый взгляд тёмных глаз. Широкие скулы и волевой подбородок добавляют облику непримиримости и упрямства… Ох и спутничек нам попался! Такому я, пожалуй, на месте князя тоже не побоялась бы доверить 'княжье слово'… Конечно, если быть стопроцентно уверенной в его верности…
Матросы 'Зимнего рассвета' (менее подходящего названия для этой развалюхи, по-моему, придумать в принципе невозможно) погрузили наш багаж на корабль аккуратно и очень быстро. Я даже удивилась, но потом вспомнила, что это же торговец – вот они и привычные к переноске товара, в том числе хрупкого.
Между тем время моего пребывания на суше заканчивалось. И всё, что мне хотелось сейчас – оказаться как можно дальше от этого корабля, этого княжича с его мрачной высокомерностью, а главное – от этого моря… Которое резко потемнело и теперь с яростью обрушивало на берег пенные волны.
Не хочу! Не пойду! Гори оно всё!..
Словно почуяв моё настроение, Тагир мягко обнял меня, успокаивая… Поднял на руки – и быстро понёс на корабль.
Под ногами травника скрипел и опасно трещал трап, а я зажмурилась и пыталась представить, что мы на земле, что под ногами травка, что…
Тагир ехидно фыркнул и почти плюхнул меня на палубу. Хорошо хоть, вертикально, а не плашмя – сама я бы ни за что не поднялась на ноги… Глаза открывать не хотелось, но пришлось: стоять на проходе – далеко не лучшая идея, как сдавленным голосом, но в идеально вежливой форме сообщил мне сзади Кертаз Бурый.
Я подскочила как ужаленная и поспешила убраться с его пути. И только оказавшись на самом носу судна, среди свёрнутых в бухты канатов и каких-то ящиков, попыталась понять – почему я так боюсь княжича?
Потому что большой, грубый и опасный, как медведь? Да вроде нет. Потому что отца напоминает безмерно, пока молчит? Тоже нет… Тогда почему, почему?!
Он воин. Слуга князя, верный до мозга костей, бескомпромиссный, безжалостный, беспощадный… Таких людей слишком мало было в моём родном мире. Я не умею с такими общаться, я их не знаю, а значит – боюсь…
Но сейчас он союзник. Надо терпеть и быть предельно внимательной. Не думаю, что этот 'медведь' вообще может быть дружелюбен, а значит, любой наш промах может окончиться… чем угодно. Но точно – ничем хорошим.
Бррр!..
Надо отдать должное капитану 'Зимнего расвета' – к нашему приезду он был полностью готов, так что отчалили мы, как только последние пассажиры поднялись на борт. Несколько пар весёл быстро вывели судёнышко на глубокую воду, и корабль, гордо распустив грязно-серое полотнище паруса, заскользил в открытое море.
От удивления я даже забыла о своей боязни воды и, поднявшись на ноги, смело направилась к друзьям, весьма странными, ломаными движениями шагая по ходящей ходуном палубе.
– Тагир! – как оказалось, я отвлекла травника от обихаживания Дарины, бледно-зелёным цветом лица пытающейся поспорить с сидящим тут же воином из отряда князя. Увидев мой способ передвижения, оба страдальца закатили глаза и синхронно побледнели, сжимая челюсти, а Тагир подскочил, уже доведённым до автоматизма движением подсовывая мне под нос флакончик с неприятным, резким запахом. – Э-э-э… Да нет, со мной всё в порядке. Я только спросить хотела…
– А-а-а… – с видимым облегчением протянул молодой человек, возврящаясь к своим пациентам. – Что-то случилось?
– А мы разве не вдоль берега плыть должны, чтоб к Непроходимым горам попасть?
– Верно. Но зачем плыть вдоль самого берега на одном парусе, если можно пройти чуть глубже в море и, прокатившись на тёплом течении, добраться до места назначения быстрее раза в четыре? – усмехнулся травник.
– О! – удивилась я. – Так у вас тут и Гольфстрим водится…
Это натолкнуло меня на мысль. Рассеянно кивнув начавшему было что-то объяснять Тагиру, я неверным шагом зомби вернулась на нос корабля. Усевшись на уже ставшие родными канатные бухты, я привалилась спиной к ящикам и стала думать.
В моём прошлом мире в южных широтах Гольфстрим тоже тёк вдоль побережья – восточного побережья Северной Америки. И тёк он на север. Если предположить, что Непроходимые горы, они же Край Мира – это местный север, то что получается?.. Получается, что в этом мире Гольфстрим течёт вдоль западного побережья материка, как бы он ни назывался. Ф-фу-ух… Как-то не хотелось бы мне жить в этом мире, и, глядя на карту полушарий, всё время вспоминать прошлый.
Кстати о картах! Надо будет у капитана корабля попросить посмотреть его морские карты… У него же они должны быть, верно? А то позорище мне – живу в этом мире уже чёрт-те сколько времени, а даже географии ещё толком не знаю. Да, и политическую карту неплохо было бы поизучать…
С этой мыслью я и уснула под мерное покачивание корабля, рассекающего высокие морские волны.
Глава 4. Чёрные корабли
Нет, сегодня явно не мой день. Уже второй раз проснулась от неприятных ощущений, правда, теперь меня беспокоил не живот.
В груди, справа, напротив сердца, будто поселился ёж. Морской, видимо – его иглы, топорщащиеся во все стороны, казались холодными и словно склизскими. О этого чувства бил озноб, хотелось одеться потеплее и принять внутрь что-нибудь, обладающее градусом. Желательно сделать это на твёрдой земле, сидя перед камином или, на худой конец, хотя бы костром.
Мои мечтания прервал странный шум с палубы – что-то с тяжёлым звуком упало, кто-то ругнулся на незнакомом языке, зато вполне узнаваемым мелодичным голосом.
Меня смутило не странное наречие. А тот факт, что кроме Виля эльфов на корабле больше не было. Вернее, раньше я думала, что их больше нет. Интер-р-ресно…
С видом заправского шпиона я бесшумно перевернулась, припадая животом к нагретым канатам. В щель между ящиками было видно лишь малую часть палубы, но и эта часть мне не понравилась.
По большей части, из-за лежащих на грязных досках тел.
Их я насчитала четыре, включая узнаваемую светлую макушку травника. Что с ним, толком не видно – всё, кроме неподвижной головы, было вне моего поля зрения. Но красные пятна на палубе, под ухом, не оставляли места для фантазии.
