Павел Корнев - Ледяная Цитадель
Как бы то ни было, вскоре меня отпустило, а иллюзорные ушибы перестали беспокоить, уступив место вполне реальной боли.
Ныли разбитые костяшки, ломило виски, нестерпимо резало светом глаза.
И все же я был жив. И даже относительно здоров. Чего нельзя сказать о моем преследователе: судя по неприятным ощущениям, одними треснутыми ребрами он не отделался.
Кое-как оклемавшись, я осторожно поднялся на ноги и поплелся на выход. Набившиеся в «Кишку» зеваки шарахались от припадочного чудака как от чумы, но сейчас это меня более чем устраивало. Ну их, еще найдется добрая душа, кинется первую помощь оказывать. Ни к чему это.
Надо спешить, надо спешить, спешить-торопиться…
Витрины, музыканты, рекламные вывески, удивленные лица, закусочные и магазинчики – постепенно весь этот хаос начал складываться в цельную картину, и я помотал головой, пытаясь развеять заполонившую ее хмарь. Как ни странно, помогло. Пусть неприятные ощущения никуда не делись, зато удалось наконец сообразить, где именно меня скрутил приступ.
И уже минут через пять блужданий по подземным коридорам я поднялся на улицу и с наслаждением растер снегом лицо. Потом кое-как вычистил залитую кровью куртку – обожаю кожу! – и поплелся в Госпиталь. Да нет, не поплелся, нормально пошел, чего там.
Все, оклемался. И это просто здорово.
Пока дошел до Госпиталя, свежий воздух окончательно прочистил мозги, и даже головная боль почти перестала беспокоить.
Рука вот только. Я с досадой сжал слегка припухшую правую кисть в кулак и тихонько выругался себе под нос. Представил, что сказал бы о том ударе тренер, и выругался еще раз. Учили, учили – и вот тебе, бабушка, и юрьев день.
Ладно, на униках все как на кошках заживает. Простудой сколько лет уж не болел, и рука пройдет.
Миновав двух куривших на крыльце Госпиталя девушек в коротеньких кожаных куртках, украшенных эмблемами с изображением напившегося крови комара, я подошел к регистратуре и принялся изучать висевшее на стене расписание дежурств. Валькирии мигом побросали окурки в урну и вернулись с улицы в холл, но цепляться не стали. Найдя нужную строчку, я направился к стационару и попросил сидевшую на входе медсестру вызвать терапевта.
– Занят он, – и не подумала оторваться от разгадывания кроссворда грузная тетка. – На обходе.
– Скажите, Евгений Максимович Апостол к нему пришел. – Я уселся на кушетку с торчащими из порезанной дерматиновой обивки кусками поролона и демонстративно посмотрел на вытащенные из кармана часы. – Он в курсе.
Злобно глянувшая на меня медсестра все же решила не нарываться на неприятности и, что-то недовольно бурча себе под нос, отправилась на поиски врача. Надеюсь, на поиски врача. А то, может, и к товаркам пойти чай пить. Бывало и такое.
Но повезло – Степан Марьин появился в дверях стационара уже минут через пять.
– Приветствую продолжателя дела Эскулапа и Гиппократа! – Я поднялся с кушетки и протянул ему руку.
– Здравствуйте, Евгений Максимович, – поздоровался тот и, не разжимая ладони, принялся разглядывать мою припухшую кисть. – Проблемы?
– Ерунда, на тренировке силу удара не рассчитал.
– Спорт – это зло, – наставительно заметил терапевт. – Большой спорт – зло большое.
– Шахматы тоже?
– А пообщайтесь с шахматистами. Страшные люди, – на полном серьезе заявил Марьин. – По делу?
– Консультация нужна. – Я посмотрел на занявшую свое место медсестру и предложил: – Давайте пройдемся.
– Почему нет? – зашагал по коридору врач и, стоило нам свернуть за угол, незаметно сунул мне коробочку с пилюлями. – Что-то еще?
– Дополнительно упаковку можно организовать? – памятуя о просьбе Федора, уточнил я и спрятал таблетки в карман.
– Поставщик вне зоны доступа, – покачал головой Марьин. – Когда вернется в Форт, не знаю. Так что поэкономней в этот раз.
– Учту, – кивнул я и невольно вздрогнул, когда вдруг со звоном распахнулась входная дверь.
Испуганные посетители прыснули в разные стороны, и четверо дюжих санитаров стремительно вкатили с улицы тележку. Точнее, толкали тележку только двое, а их коллеги пытались удержать вырывавшегося пациента.
Пациента?!
Куртка с вышитой металлической проволокой шестерней на отбрыкивавшемся от медбратьев парне была прострелена сразу в нескольких местах, и за тележкой тянулся кровавый след. Да и халаты санитаров оказались изрядно перепачканы красным.
– Во вторую операционную! – расталкивая забежавших следом дружинников, подскочил к каталке какой-то врач и воткнул в шею раненому тонкую иглу одноразового шприца. Тот, впрочем, инъекции будто и не заметил и продолжил как ни в чем не бывало вырываться от санитаров.
– Вот ничего себе! – ошарашенно протянул я и повернулся к Марьину: – Он в шоке, что ли?
– Да прям… – Плохо выбритую физиономию Степана аж перекосило. – Под «озверином».
– С каких это пор нарков лечить стали? – удивился я. – Их же сразу стреляют вроде?
– А кто говорил о лечении?
– Так в операционную…
– Пока живой, анализы возьмут. Может, хоть что-нибудь об этой дряни узнать получится. А то даже непонятно, из чего ее гонят. Представляешь?
– Слушай, а они все такие живучие?
Я поежился, глядя на залитый кровью пол, который уже начала оперативно замывать прибежавшая на шум техничка.
– Не то слово. Говорят, не всегда с первого выстрела в голову свалить получается. И ладно бы они спокойные были! Так нет, чуть передозировка – и начинают чудить. Дружинники уже волком воют.
– Ерунда какая-то.
– Есть мнение, будто наркотик что-то с энергетикой человека делает. Чуть ли не с силовыми линиями ее синхронизирует, как у магов.
– Степан Аркадьевич, вас Вацлав Карлович срочно в операционную вызывает! – подскочила вдруг к нам запыхавшаяся медсестра.
– Бегу!
Врач умчался по коридору, я нашарил в кармане коробочку из-под «Тик-Така» и зашагал на выход. Мне все эти дела побоку, таблеток раздобыл – уже хорошо. На полтора месяца растяну, пожалуй. Если ясновидением не злоупотреблять, две-три пилюли в неделю за глаза хватит.
Но это в идеале. А сейчас ситуация от идеальной далека как никогда.
Да уж, давненько меня так крепко в оборот не брали. Расслабился, жирком заплыл… И вот те нате…
Ночевать я отправился в «Гавань» – одну из самых приличных гостиниц Форта. Там меня точно никто искать не станет; главное, чтобы наличности в кошельке на номер хватило.
Зависшее над самым горизонтом солнце уже скрылось за крышами домов и лишь подсвечивало блекло-розовыми оттенками рваные кучевые облака. С неба летели редкие снежинки, и, по мере того как на Форт накатывала ночь, стало все сильнее и сильнее примораживать. Вскоре распоясавшаяся стужа начала жечь щеки и кусать нос, а изо рта вырывались уже настоящие клубы пара.
