Ансельм Одли - Инквизиция
Металлический стерженек имел крошечные несимметричные зубцы, особый узор, который откроет замок на этом пакете и больше нигде. Гамилькар дал нам его перед отплытием, на случай, если когда-нибудь ему понадобится отправлять конфиденциальные сообщения. Я не ожидал, что этим ключом воспользуются так скоро.
На самом деле мешочек был сделан из тонкой металлической сетки, покрытой промасленной тканью, и заперт на горлышке цилиндрическим замком с четырьмя отверстиями для ключа для вящей сложности. Должно быть, он стоил целое состояние, поскольку работа была филигранная. Только короли, экзархи и торговые лорды могли позволить себе такого рода защиту, а премьерскую эмблему на печати не могли купить никакие деньги.
Отец вставил ключ в замок, повернул его, затем протолкнул чуть дальше, после чего открыл мешочек и вытащил письмо, написанное на нескольких страницах дорогого пергамента.
Пока мы его читали, в кабинете стояла тишина, нарушаемая только криками из сада, где несколько моих кузенов и их друзей радовались редкому солнечному дню.
– Ну и что ты думаешь? – спросил отец, когда я дочитал последнюю страницу.
– Он не станет рисковать. Нужны заверения от диссидентов, что они заинтересованы, подтверждение, что они могут платить, связь через третью сторону. Даже это письмо не упоминает никого конкретно.
Мой отец кивнул.
– Он гораздо осторожнее, чем Дом Кэнадрата, но, учитывая его положение, я не удивлен. Кэнадрат может позволить себе массу новых предприятий; Гамилькар – нет. Но он намерен расширить бизнес на Архипелаге, когда наладит его, и вкладывать деньги в другие отрасли, кроме оружия. Я бы сказал, что он не уверен в шансах Танета на выживание.
Я не увидел в письме ничего такого, и Элнибал, должно быть, заметил мою досаду.
– Не переживай, я тридцать лет читаю политические письма. Надо одолеть не одну дюжину, прежде чем научишься распознавать ложь и читать между строк, и все равно иногда будешь что-то упускать.
– Он хочет, чтобы мы установили контакт с лидерами еретиков в Калатаре, – сказал я, надеясь, что больше ничего не пропустил.
– Через Равенну, но он ничего не говорит о Палатине и Фетии. Она была дочерью президента клана – я думал, Гамилькар захочет использовать ее связи.
Хоть убей, я не мог понять, откуда отец это взял, но даже перечитав это место, я не увидел того, на что указывал граф. Гамилькар хочет, чтобы мы, через Равенну, связались с лидерами еретического диссидентского движения в Калатаре. Главным образом, чтобы узнать, хватитлй у них денег для торговли, подумаля..
– Я должен спросить Палатину и Равенну, поедут ли они.
– Конечно, должен. Однако в Калатаре опасно. Для вас троих отправиться туда сейчас, после того, что случилось здесь, значило бы искушать судьбу. Сфера пристально следит за приезжающими и уезжающими.
– А если договориться о встрече в другом месте, каком-нибудь нейтральном, вроде Рал Тамара? – предложил я. – На это уйдет больше времени, но так было бы лучше для всех.
– Идея кажется хорошей, но боюсь, у вас были бы проблемы. Легче будет вам попасть в Калатар, чем им оттуда выбраться. Мы могли бы попросить Сэганту, но до тех пор придется рассчитывать на помощь Равенны. Здесь решать ей, ведь это ее страна и ее народ пострадают, если что-то пойдет не так.
В этот момент изопередатчик на столе моего отца ярко вспыхнул и зажужжал.
– Кто это? – раздраженно спросил отец.
– Океанографическая гильдия. – Это был Тетрик, океанограф, которого я знал всю свою жизнь. Его голос, слегка искаженный передатчиком, звучал возбужденно. – Простите за беспокойство, мой лорд, но мы только что обнаружили кракена на записи одного из океанских зондов. Мастер сказал, что вы, возможно, захотите посмотреть. Мы не дозвонились до Катана, но если бы вы могли сообщить ему…
– Он здесь, и мы спустимся прямо сейчас. – Элнибал отключил связь.
Я уже вскочил на ноги, едва веря тому, что доложил Тетрик. Кракен так близко к суше? Это неслыханно. А возможность УВИДЕТЬ его…
Отец слабо улыбнулся, убирая письмо Гамилькара в стол, и взял свой плащ. Запись, конечно, никуда не денется, но встречи с кракеном даже в глубоком океане были так редки, что есть много людей, которые никогда его не видели. Мой отец видел, один раз, а я – нет.
Мы не смогли найти ни мою мать, ни Равенну, ни Палатину, но граф велел стражникам передать им, чтобы они шли к океанографам, как только появятся.
Несмотря на сияющее солнце, день был ветреный, и, казалось, идет дождь из сухих листьев. Они слетали из садов на крышах, еще не укрытых на зиму. Порывы ветра кружили их, словно миниатюрные океанские течения, и дергали за подолы наших плащей. На улицах было людно, хотя рыночные палатки, которые стояли там большую часть года, были убраны, и город без них смотрелся пустым.
Люди махали нам, когда мы проходили мимо, и я пять минут ждал, пока капитан морской пехоты у одной из сторожек совещался с моим отцом насчет ослабления стражи, чтобы еще больше солдат отправить на помощь разоренному Джесрадену. Казалось, Элнибал обладает почти нечеловеческим терпением, но меня задержки просто бесили, и, как я это ни скрывал, отец видел меня насквозь.
Очевидно, новость еще не распространилась, потому что на ступенях океанографической станции не толпился народ. Построенное в том же стиле, что и остальной Лепидор, это здание имело не плоскую крышу с садом, а купол, крытый бирюзовой черепицей, и большой хозяйственный двор. Внизу, я знал, располагались доки для служебного «ската» гильдии и моего личного, «Моржа», которого не продали на лом, а отдали мне, когда он стал слишком старым. Я редко появлялся на станции в эти дни, поэтому гильдия использовала «Моржа», когда им требовался второй корабль.
Оказавшись внутри здания, мы легко догадались, куда идти. Слева, из аппаратной, доносилось бормотание голосов, и весь штат гильдии втиснулся в эту маленькую комнатку, все глаза были устремлены на затуманенный изоэкран около двух локтей в длину и двух в ширину, висящий на стене над кучей записывающей и усилительной аппаратуры.
– Даже не верится в такую удачу, – говорила одна из помощниц мастера.
– Еще раз пропусти запись через фильтр, – велел мастер, сидевший в одном из двух кресел. – Все еще слишком много голубого, невозможно разобрать деталей.
– Что, если изменить еще и контрастность? – предложил кто-то, невидимый от двери.
Мастер кивнул, его моржовые усы подергивались вверх и вниз.
– Хорошая мысль. Шевелитесь, я не могу торчать здесь весь день.
Стоявший сзади Тетрик посторонился, освобождая для нас место, потом огляделся.
– Здесь граф и эсграф, – объявил он, и внимание присутствующих на минуту отвлеклось от экрана.
