Элен Кашнер - Томас Рифмач
— Ладно, — говорит он, — ладно. Может, подыщу ей какого-нибудь молодого принца. Она, случайно, не умеет прясть золото из соломы?
— Тебе лучше знать, — ответила Мэг и решительно добавила: — Так что, ждать нам цыганских вестей, пока тебя не будет?
— Вестей? — Лицо его было таким безмятежным, хоть взаймы бери, и улыбка была такой же, только в уголках глаз затаилась грусть. — А разве вас не позабавили придворные истории нашего смуглого приятеля?
— Тут ты прав, — говорит Мэг. — У него вся придворная знать сплошными кухонными сплетнями обросла. Но вряд ли нам довелось бы услышать хоть половину, не скажи я ему, что ты у нас остановился.
— А-а, — говорит Томас, — вот оно как. Значит, он, прознав про менестреля, пришел музыку послушать, а я его так разочаровал.
— По-моему, он не выглядел разочарованным, — говорит Мэг. — И, между прочим, назвался твоим другом, когда я его встретила.
Глаза у Томаса забегали, как у зверя в» западне.
— Да какой там друг! — говорит он этак пренебрежительно. — Нам приходилось вращаться в одних и тех же кругах. Норас Бэвис тоже допущен ко двору.
— Может, в следующий раз он тебе записку от какой-нибудь дамы принесет?
Арфист глянул на Мэг с опаской, ровно на колдунью какую.
— Ох, Том, — вздохнула Мэг, — я ведь из ума еще не выжила. Когда я два раза за весну слышу о леди Лилиас, я уж как-нибудь соображу, в чем дело.
Он расхохотался.
— Ну и ладно. Признаюсь, я влип-таки, и дело вышло довольно рискованное. Ее братья убили бы меня, останься я при дворе, но видите, она удачно вышла замуж за благородного человека, и вообще все благополучно обошлось.
Мэг и не думала улыбаться, да и я, должно быть, глядел невесело.
— Думаете, женщины не могут соблазнить? — начал он оправдываться. — Уж кто-кто, а Лилиас Драммонд от несчастной любви не зачахнет, уверяю вас.
Но нам-то что до леди Лилиас?
— Постой, постой, это получается, ты можешь обрушить на наши головы сэра Драммонда со всей своей родней за то, что мы приютили тебя здесь? — потребовал я объяснений.
— Им же надо найти меня сначала. А кому придет в голову искать меня здесь у черта на куличках? Драммонд не станет поджигать овечьих загонов. Да говорю же, теперь все в порядке!
— Ну-ну, особенно когда твой дружок-цыган вернется в Селкирк и разболтает о твоем убежище!
Хорошо хоть у него хватило ума не искать у Мэг сочувствия.
— Гэвин, — сказал он, глядя мне в лицо, — ты меня просто плохо знаешь. Если бы они явились, я встретился бы с ними в холмах. Клянусь! Вот моя рука и вот моя арфа.
— Да не нужны мне твои великие клятвы, — проворчал я, потому что поверил ему. — Я смотрю, ты уж слишком старательно ищешь приключений на свою голову.
— Я не нарочно, — говорит он. Как ребенок, честное слово! — он упорно глядел в землю. — Нет, не могу объяснить.
— Конечно, — говорит Мэг, — как объяснишь то, чего не понимаешь. А ты, Томас, должен цыгану спасибо сказать за новости.
Я спросил жену, откуда она столько знает про лудильщиков? Но Мэг отмахнулась.
— Я еще из ума не выжила.
Вот так Рифмач с нами прощался.
— Отправляешься, значит, свое счастье искать, — вздохнула Мэг, — как юноши в сказках… А если бы Норас Бэвис не принес известий, а твоя леди Лилиас родила от тебя, что бы ты тогда делал, Томас?
Он ответил ей словами одной из песен:
— «Я б ступил ногой на корабль, я б за море тогда уплыл». Так, наверное. Пришлось бы уйти чуть пораньше — и не возвращаться.
— Ну, теперь ты волен вернуться, когда вздумается, — тепло улыбнулась ему Мэг. Такая улыбка снег может растопить на склонах.
— Если только удастся…
Мэг обняла его, рослого, нагруженного, в плаще.
— Господь с тобой, Том.
* * *Ну, все знают, что в конце концов наш Томас нашел свою удачу, а заодно и другое имя. Я надеялся, что беды миновали его.
Мы не стали говорить Элсбет ни о цыгане, ни о леди Лилиас. Девушка заходила, как и прежде, словно доказывая, что появлялась здесь не только из-за Томаса, и не скажу, чтоб нам не нравилось ее общество, острый язычок и приятный голосок.
С уходом менестреля вокруг нее начали увиваться парни, но я бы посоветовал им поберечь подметки. Она сидела себе с Мэг за ткацким, станком или у камина, и отрывалась только для того, чтобы выставить на посмешище всех этих хороших ребят, которые были ее соседями сызмальства. Месяц за месяцем проходили без Томаса, и потихоньку она подобрела к ребятам и даже гуляла по неделе то с одним, то с другим.
— Не могу я их полюбить, Мэг, — говорила она в отчаянии. — Никогда я не буду женой! Может, лучше монашкой стать…
— Подождем, посмотрим, — говорила в этих случаях моя женушка непривычно ласковым голосом. — Просто подождем, а там видно будет.
* * *Осенью снова пришел Рифмач. Он появился между праздником Урожая и Днем Всех Святых, явился пешком, зато разряженный, как принц, в расшитой одежде, с арфой, в лентах, в отличных крепких башмаках.
Сам веселый и в сумке полно подарков. Он с гордостью выложил их перед нами.
— Вот, иду в Роксбург, — говорит, — на большую песенную ночь, я вам про нее рассказывал.
Так мы узнали, что он к нам всего недели на две. Такие вещи всегда лучше сразу знать: и Мэг легче, не надо все время гадать, когда он уйдет. Элсбет потом рассказала нам, что Томаса растил брат, так же, как и ее, только он был не такой добрый, как Яан, а жена его и вовсе обрадовалась, когда Томас сбежал со старым слепым арфистом, чтобы быть его поводырем и учеником.
Девушка странно приняла его возвращение. Казалось, она растеряла весь свой задор. Не то, что поязвить над своими ухажерами — его бы это позабавило — про них она вообще забыла, и если Мэг или я чего скажем, злилась сразу. Даже я видел, как она до боли дерет свои кудри, чтоб заплести покрасивее и перевить лентами.
— О, голубая, — говорит Томас. Он-то все замечает. — Очень мило.
— А, ерунда, — говорит девчонка, хлопоча по дому и не глядя на него.
Через несколько дней она вдруг перестала приходить. Лето стояло чудесное, а Томас маялся в доме, смеха его мы больше не слышали. И привычку свою бродить в холмах он забросил.
Наконец Мэг взялась за дело сама и попросила его отнести в Хантсли яйца. Томас, словно только этого и ждал, набросился на нее чуть ли не с кулаками.
— Почему вы не сказали мне, что она завела себе дружка?
— Ну, — говорит хитроумная Мэг, — не может же она тебя вечно ждать.
Но я все испортил, потому что одновременно с ней, только погромче, воскликнул:
— «Дружка!» Да с чего ты это в голову забрал?
