Евгения Лифантьева - Синий Дракон
— Ну, гном, ну голова каменная, так зачем лишний раз это проверять? — морщась от боли, проворчал Кили и пошел пить чай.
7.
Вопиющее нарушение старшим охранником Храма гномом Кили устава патрульно-постовой службы привело к том, что очередную дипломатическую миссию сопровождал Старый Оружейник. Сначала девушки отправились к племени Ящериц, и вождь, точнее, вождица племени в знак того, что Великая Пустота нашла себе место в душах аборигенов, пожертвовала передававшийся из поколения в поколение священный артефакт: осколок глиняной чаши, на котором угадывался какой-то цветочный рисунок. Старшая жрица с великим почтением приняла дар, пообещав дикарям, что за это над ними простерется (или прострется, тут Милочка окончательно запуталась в глагольных формах) сень благодати.
Посидев у аборигенов, жрицы отправились к славянам. И попали, как говорится, с корабля на бал, то есть на пир.
На импровизированном столе из постеленных на траву пенок лежала красивая вышитая крестиком скатерть, а на столе чего только не было: пироги, печенья, салаты…
— А почто жалеть припас, — радушно приветствовал гостей князь, — чай, сына женю!
Ребята говорили, старательно "окая" — подражая древнерусскому говору. Во главе стола сидела пара "молодых" — девушка в венке из лент и живых цветов и (Владлен Степанович даже вздрогнул, когда увидел) — его внук Колька в изукрашенной вышивкой рубахе. Всеславур тоже увидел деда, уставился на него недоуменно, потом опустил глаза и так и сидел, замерев над тарелкой. Потом "молодые" встали, их под руководством волхва привязали друг к другу реп-шнуром и стали посыпать зерном и мелкими монетами. Девушки пели. Когда обряд закончился, жрицы сели рядом с коллегой по работе и начали осторожный разговор о едином истоке всех вер. Но их постоянно перебивали:
— А не поведает ли почтенный волхв, откуда пошел закон скреплять суженых конопляным вервием? — обратился к нему один из "русичей".
— А пошел закон сей от князя Ярокута да от жены его Славинки, что умела ворожить на бараньей лопатке да резать черты на дереве, так что дерево то становилось волшебным, — начал рассказ волхв.
Только послушав минут десять, Старый Оружейник сообразил, что парень излагает не подлинную легенду и даже не что-то созданное в древнерусском духе, но остроумную пародию. По ходу сюжета получалось, что все боги отличаются непомерным честолюбием и столь же непомерной страстью к женскому полу, особенно к тем его представительницам, которые продвинуты в магии и ворожбе. Пирующие достаточно долго крепились, пытаясь сохранять серьезные выражения лиц, но, в конце концов, хохот загулял по лагерю. Посольство заканчивалось провалом, но в этот момент к поляне подошла ватага парней в черных доспехах:
— К тебе, князь, в гости мы, хоть и не пригласил ты нас на свадьбу, но мы сами пришли. Да не просто пришли: предложенье принесли. У тебя — товар, у нас — купец. Выдай за барона Уго свою дочку Лебедушку — и будем мы вместе править в этом мире до скончания века.
— Спасибо за предложение. — От неожиданности князь чуть было не перешел на нормальный язык, но быстро спохватился. — Только вот беда: нету у меня дочки-Лебедушки. И никогда не было. Есть сынок юный Всеславур, народился недавно, правда, рос не по часам, а по минутам… Да только все равно не по чину ему в замуж идти. Может, у вас, кнайтов, это и принято, а у нас, богов почитающих, развратом считается. К тому ж он сегодня и женится…
— Что-то ты, князь, не вежливо с послами разговариваешь! Али не хочешь нашей дружбы? — поинтересовались гости.
— Да не то, чтобы хочу, и не то, чтобы не хочу, — пожал плечами князь.
— Тогда жди наше войско под стенами своего города!
Последняя фраза была наглой ложью: войско ждать было нечего, оно было тут, у ворот: два десятка парней в черных латах с длинными мечами. А четверо уже тащили бревно на веревках — осадный таран. "Русичи" кинулись к оружейным стойкам, жрицы Великой Пустоты взвели арбалеты, а Владлен Степанович, охваченный общим азартом, автоматически встал, как учил Кили, позади ближайшего с нему щитовика.
Ворота пали, рыцари ворвались в лагерь. Оружейник успел пару раз ткнуть кого-то копьем, с удовольствием отмечая, как пораженные противники садятся на траву. Потом его достали длинным мечом, и он тоже присел, уворачиваясь от проносящихся мимо бойцов. Вскоре нападение было отбито: русичей было больше, чем врагов, да и арбалеты Храма немало помогли защитникам. Правда, трупов и с той, и с другой стороны было в достатке, чуть ли ни по половине каждой команды. Мертвецы поднялись, и Оружейник — вместе со всеми. Уходя, он оглянулся: оставшийся в живых Всеславур, растрепанный, без кольчуги, смотрел ему вслед. Но, как уже объяснили Владлену Степановичу, по правилам мертвецы не имеют права разговаривать с живыми, и он поспешил догнать того щитовика, чью спину он пытался прикрывать в бою.
8.
К вечеру наплыв посетителей в Лабиринте иссяк. Вернулись рыцари ордена и стали готовить ужин, горячо обсуждая детали штурмов Храма и погоню за орками. Орков так и не догнали, а храм им каждый раз удавалось отстоять "малой кровью", ведь в "драконьей" команде было в основном хорошо подготовленные фехтовальщики (как они сами себя называли — файтеры). Правда, повара они были не очень-то хорошие, и полугорелая каша не вдохновила Дракона. Он доел остатки своих запасов в Лабиринте, попил чаю, умиротворенно полюбовался закатным небом и подался в мастерский лагерь. Там, в отличие от утреннего столпотворения, было тихо и почти пусто. У догорающего костра сидел Антон с какой-то девушкой. Странник бурно обрадовался приходу деда:
— Слышь, ты тут посидишь? А то в лагере никого, все в кабак пошли, там Вилли-Волос поет. Я тоже послушать хочу.
— Легко.
— Ладно, ты поешь, тут чего-то осталось…
Антон и девушка ушли, и Дмитрий Сергеевич снова остался один. Сегодняшний день был каким-то странным: несмотря на то, что вокруг по лесу носилось несколько сотен человек, он почти все время оставался в одиночестве. Может, потому, что ни в чьем обществе не нуждался — было удивительно хорошо сидеть у костра, слушать шум ветра в вершинах деревьев, размышлять о каких-то необязательных вещах, вроде того, что все-таки движет Мирозданием, лениво ужинать…
Кроме того, этот день время от времени подкидывал какие-то маленькие подарки — неожиданные, но от того еще более приятные. Вот и сейчас Дмитрий Сергеевич обнаружил под продуктовым навесом большой кусок любимого им домашнего пирога с рыбой. Чья мама или, скорее, бабушка испекла его перед Игрой, собирая свое любимое чадо "в поход"? Почему эту вкуснятину не уничтожили вечно голодные, как саранча, ролевики? Дмитрий Сергеевич не знал, да и не хотел знать. Важно было только одно: пирог к утру может испортиться, поэтому его нужно съедать сейчас. Что он с огромным удовольствием и сделал.
