А. Котенко - Отдел странных явлений: Лесоморский детектив
— Здравствуйте, гости дорогие, — поприветствовал тем временем нас дед. — Зачем пожаловали?
Он опирался на черный жезл, закругленный сверху, и очень сильно горбился. Если этот человек и есть стражник, то работает на своем посту уже не один десяток лет. Пока я с любопытством изучал длинную кудрявую бороду старика, его головной убор, из которого торчали две ромашки, и засаленное темное пальто, Иван успел доложить стражнику, что прибыли мы на работу и зовут нас 'Ваня и Юля', мы московские студенты с хорошими рекомендациями.
— А я Трофимыч, — протянул дед руку моему другу, — сторож ихний. Уж не знаю, что уголовный розыск тут разнюхивает, но зуб даю, ни один негодяй мимо меня не проходил!
И дед улыбнулся единственным кривым зубом, а потом покосился на стоявшую рядом с его крошечным домиком ржавую лопату. Да если бы я в Кемете приказал вот так снарядить охрану, в государстве бы каждый день по фараону убивали.
— Проходите в штаб, — дед указал в сторону тускло поблескивающего в глубине леса окошка.
— Это и есть дворец начальника? — догадался я.
— Ну… — протянул Трофимыч, — дворец — это слишком громко сказано, но коттедж…
Не знаю, что это за слово такое. Но когда мы устроили машину на стоянку и подошли к домику, не намного превосходящему размерами конуру деда Трофимыча, я погрустнел. Это ж из столицы мы попали в какую-то деревню!
Не успели мы постучаться в келью, как к нам вышел немолодой человек, далеко за пятьдесят. Он носил черные джинсы, серые кроссовки и длинную клетчатую рубашку навыпуск. Не знаю, как Ване, но мне абсолютно не получилось разглядеть лицо этого индивида: и темновато было, и из-под большого козырька головного убора, именуемого кепкой, высовывались лишь длинный нос и козлиная бородка.
— Ипполит Кощеенко к вашим услугам, — протянул он руку Ивану.
— Иван Дураков, — представился тот, — вожатый третьего отряда, а это Юля Шаулина, моя подруга и помощница, мы магистранты из Московского государственного тех…
— Не важно, — отмахнулся Ипполит, — какая разница, где вы учитесь, главное, чтоб люди были хорошие. Проходите, не задерживайтесь на пороге. И так припозднились.
Ну да, на машине добирались, а не в чреве зеленого змея Электричко (так, вроде бы, назвал его Иван, наверное, этот змей — родственник синего монстра Метро), как остальные вожатые. Некоторые еще любили кататься на небольших желтых газелях по имени Маршрутко.
Когда мы зашли к директору, там уже сидело восемь молодых людей, прибывших работать на новую смену. Судя по тому, насколько беспечными выглядели девушки, ни одному из ребят не поведали о странных происшествиях в предыдущей смене. Мы с Иваном деловито осмотрели четырех парней и стольких же девушек, но ничего подозрительного не заметили. Обычные студенты.
Скрестив руки на коленях, я сосредоточился и принялся изучать присутствующих более подробно. Теперь я видел не только внешнее обличье окружающих, но и их ауры: у каждого своего цвета. Чьи-то оттенки мне очень не понравились и насторожили: как таких людей могли допустить к работе с детьми. Например, девушка, которая сидела от меня по правую руку, явно весьма долго лечилась от неизвестной мне болезни, связанной с нервами. А молодой человек напротив совершенно не обладал чувством ответственности. Хорошо, меня сюда пригласили не выявлять профессионально-непригодных вожатых, а защищать девушек от странной опасности, о которой мне пока известен единственный факт: нечисть не проходила мимо деда Трофимыча.
Я ничего интересного не выяснил, только потратил кучу магической силы. Передо мной сидели самые обыкновенные люди, без каких-либо способностей к волшебству. В том числе — Кощеенко. Единственная особа, наделенная колдовской силой, сейчас находилась в столовой. Надо будет разузнать, кто она такая. Но версия об охоте нечисти за волшебниками отпадала. Не могли на одну смену взять на работу магов, а на другую — обычных людей. Присутствующие, оказавшись в моем поле зрения, смущались и краснели. Девушки, наоборот, одаривали надменными взглядами и изучали меня в качестве потенциальной конкурентки в борьбе за мужские сердца. Нет, спасибо, мальчики меня не интересуют ни в любовном плане, ни на следственном фронте. Хорошо, что они не маги и не умели ни читать мою ауру, ни проникать в мои мысли.
Да и с какой стати нервная соседка возомнила меня конкуренткой. Когда Иван с Ирой меня накрашивали под Юлю и учили пользоваться современной косметикой, мне ясно объяснили, что делают из меня образ заурядной неприметной девицы, одевающейся, в отличии от модницы Шаулиной, скромно и в дешевые тряпки с распродажи. Меня такая позиция не очень обрадовала, и согласился я на нее исключительно, чтобы помочь друзьям поскорее разобраться, что случилось с настоящей Шаулиной.
Таким образом, на мне была синяя, как говорилось в этом мире, джинсовая юбка до колена и темно-зеленая водолазка, обтягивающая достаточно пышную, набитую тряпками грудь. Наверное, из-за объема груди на меня и косилась плоская, словно доска, нервная.
— Итак, — Ипполит сел за стол, пристально рассматривая десятерых студентов, — завтра у вас начинаются три недели ответственной работы. Ключевое слово — работы. Вам тут не Адлер-курорт.
Услышав это название, Иван усмехнулся и шепнул мне на ухо, мол, припоминает он, что там от вожатых легко было сбежать.
— Запомните, дети — это цветы жизни, наше будущее, и тому, кто станет учить их непотребным вещам, я обеспечу соответствующую характеристику… Впрочем, алкоголь не пить при детях, не курить, слов бранных не произносить, друг друга не любить. Ну… вы поняли, порнофильмы не инсценировать! И еще…
— Как же, как же, — глядя в потолок, чуть не смеялся высокий рыжий парень, — в прошлом году я от своего четвертого отряда так лексикон пополнил…
— Значит, их кто-то до вас обучить успел, — вздохнул Кощеенко, — Метелкин, не надо равняться на несознательных личностей. У нас в 'Березке' принцип есть, из года в год я его практикую — 'К детишкам с любовью!
Начальник прошелся по комнате и, глянув на маленькую девчушку в розовом блестящем топе, буркнул:
— Чугуева, это вас в первую очередь касается, вы со своим дружком, эххм, впрочем, еще раз увижу… Да, на вас, как на вожатых старшего отряда, висит ответственность за детей не только на смену, но и на девять месяцев после![2]
Иван Дураков, прикусив губу, хихикал про себя. Лагерная жизнь не изменилась за десять-пятнадцать лет, с тех пор, как он отдохнул в Адлере по бесплатной путевке. Зато мне каждое слово уважаемого товарища Кощеенко было в диковинку. И я заслушался бородатого старика в кепке.
