Танит Ли - Владыка Иллюзий
Сейчас Азрарн Прекрасный (повторим, что это ущербное определение, но слова восхищения на плоской четырехугольной земле, создавшей этого демона, лишь суждение, и не более), итак, Азрарн начал говорить. Его голос разливался в воздухе, как печальная музыка. Чузар улыбался, из вежливости не открывая рта в присутствии Азрарна, и вслушивался в звучание его голоса. Возможно, Чузар заучивал голос Азрарна, чтобы после включить в свою коллекцию.
— Эта пустыня пахнет смертью. Твоих рук дело, мой брат?
— И да и нет, — ответил Чузар самым приятным из своих голосов, напоминавшим голос Азрарна.
— Но если нет, что же ты здесь делаешь, мой брат? — спросил Азрарн с холодной ироничной прямотой.
— Я мог бы спросить тебя о том же, — пробормотал в ответ Чузар, Владыка Безумия.
Тогда Азрарн со всей своей свитой часто посещал землю по ночам. Но именно в это место и в то самое время их, несомненно, привлекла Башня. Возможно, особый запах Бахлу уже давно манил их. И вероятно, они часто бывали по соседству, как обычно заинтригованные и приятно возбужденные саморазрушением людей. Если они действительно были рядом и наблюдали за происходящим… Тогда легенда о черном орле, спасшем вторую жену Нейура, становилась более похожей на правду. Хотя орел мог иметь совсем другое происхождение. Вероятно и то, что демоны не имели отношения к Башне Бахлу вплоть до этой самой ночи и даже не знали о ее существовании, придумывая другие бедствия человечеству. И теперь они поднялись сюда из Нижнего Мира, чтобы выяснить, что же произошло, словно обитатели подвала, услышавшие страшный грохот наверху.
— Мои дела никого не касаются, — сказал Азрарн. — А вот ты здесь, похоже, потрудился на славу.
И он кивком головы указал на испачканный кровью кирпич в двух шагах от серебряного копыта его коня.
Чузар подбросил свои игральные кости и поймал их. На этот раз они были серыми.
— Безумием зовут меня. Безумие я и принес. Люди хотели вторгнуться в жилища богов. Боги сбросили их вниз.
— Боги? — спросил Азрарн. Двое ваздру плюнули на песок, и песок на секунду засветился в этом месте как огонь. — Боги — это старо.
— Старо или нет, но эта история просто так не кончится. Вот увидите, после этой ночи люди начнут строить новые алтари, возводить новые часовни и выказывать в страхе невероятное почтение старым богам. Будешь им завидовать, брат Азрарн?
— Что за ужасное столетие предстоит нашему Владыке Владык? — печально высказался один из ваздру, все еще не решаясь открыто взглянуть на Чузара. — В одно мгновение ока в Драхим Ванаште здесь пройдет столетие.
— За столетие человечество многое позабудет, — заметил Чузар.
— Что поддерживает твои силы, Чузар? — спросил Азрарн. — Ты, должно быть, утомился. Так долго быть вдали от дома… Я больше не буду тебя задерживать.
— Тебе будет не хватать меня, — сказал Чузар. — Даже ты, мой дорогой, не властен над Безумием.
Затем Чузар исчез. Ваздру напряженно молчали, беспокойно ожидая реакции повелителя. Через некоторое время Азрарн тихо сказал: «Здесь пахнет безумием. Давайте уйдем».
И, как кошмарный сон, ваздру исчезли. Пустыня опустела, но не совсем. Она осталась лежать, залитая светом равнодушной луны…
Часть первая
ГНИЮЩИЙ ПЛОД
Глава первая
СКАЗИТЕЛИ
В небе звучала громкая музыка — музыка заката. На западе сверкала стена чистого красного янтаря, сквозь которую проходило солнце. Остальная часть неба имела дымно-розовый цвет, подобный аромату мускуса. Земля теряла строгость своих очертаний: возвышенности, низины и обширные дюны растворялись в воздухе. Тем не менее на земле тоже гремела музыка. Музыка больших и малых барабанов, колокольчиков и труб; слышались голоса, крики, скрип колес и топот шагов. А когда необъятное небесное светило погасло, внизу зажглась масса огоньков. Все они двигались, и все — в одном направлении. Музыка садящегося солнца и музыка земли текли вместе к западу.
— Куда вы идете? — спрашивали путников на больших дорогах, на узких тропинках, на границе пустыни и оазисов, у деревенских оград. — Куда вы идете с такими песнопениями?
И в ответ звучала песня:
— Мы направляемся в Белшевед, поклониться богам.
Вопрос и ответ являлись призывным сигналом для тех, мимо кого проходила процессия. Люди прекращали покупать и продавать, бросали сельскохозяйственные работы, переставали ссориться и заниматься любовью. Они вливались в движущуюся массу паломников, добавляя к ней свою музыку и новые огни. Танцуя под грохот барабанов, семь тысяч человек шли через пустыню к таинственному Белшеведу. И это была лишь одна процессия из многих.
Когда зашло солнце, паломники остановились, но звуки музыки не затихли. Под этот аккомпанемент люди разбили огромный лагерь. Загорелись костры. Разбросанные по пескам, они напоминали упавшие с солнца капли огненного дождя. Запахи жарящегося мяса и пекущегося хлеба наполняли воздух вместе с мелодиями и светом огней. В лагере не устанавливались какие-нибудь особые порядки. Ведь здесь не было и намека на существование обмана или злобы. Никто не выставлял охрану. Какой смысл? Религиозный порыв вел этих танцующих людей через пустыню. Их не пугал ни ночной холод, ни жуткие завывания голодных хищников. А грабители и злодеи долго в такой компании не задерживались.
Небо тускнело, становясь бледно-синим, как пепел цветов. Зажглись звезды. Из пустыни появился человек, высокий и худой. Он тихо, словно пантера, пробирался мимо шатров и костров.
В сумеречной темноте какая-то девушка, стоя на коленях, кормила трех или четырех черных овец. Она подняла голову и посмотрела вслед мужчине. Когда из шатра вышла ее рыжеволосая сестра, девушка кивнула в сторону удалявшегося человека.
— Смотри, Зарет, он опять здесь.
— И правда, его ни с кем не спутаешь, даже со спины, — отозвалась сестра, и ее глаза засветились, словно огоньки. — Он идет, как король.
— Но с ним нет ни слуг, ни охраны.
— Может, такому, как он, они не нужны.
— Но кто хоть раз видел, чтобы он появлялся среди нас днем?
Рыжеволосая девушка подумала: «Я бы не отказалась встретиться с ним и ночью». Ей предстояло выйти замуж за своего двоюродного брата, которого она никогда не видела. Она закрыла глаза, представляя незнакомца своим женихом.
Но к тому времени незнакомец в чернильном плаще уже скрылся с их глаз. Хотя другие все еще видели его, смотрели ему вслед и сонно шептали:
— Кто это?
— Кто-нибудь видел его при свете дня?
— Я видел его при лунном свете.
— Может, это призрак или дух?
— Возможно, если они бывают такими же красивыми, как он.
