Наталья Загороднева - Ловцы душ
Он будто уже умер. Я слышала его мысли и ужасалась: он думал, как можно покончить с собой. Холодно и спокойно планировал, сколько должно пройти времени, чтобы было не так больно теще и друзьям - его родители давно умерли.
- Нет, милый, не делай этого! - молила я безуспешно. - Так мы расстанемся действительно навсегда! Выбрось эти мысли! Я еще здесь, и может, что-то придумаю, чтоб снова быть с тобой!
Он решительно сказал маме:
- Надежда Викторовна, завтра тяжелый день, идите-ка вы спать.
- Ну как я ее оставлю? - всхлипнула она.
- Поверьте, если завтра вы попадете в больницу, никому легче не станет. Прошу вас. Я сам посижу с... женой,- осекся он.
Мама кивнула, тяжело поднялась и пошла в спальню. Мы остались вдвоем. Он долго смотрел в застывшее лицо Яны, затем стал тихо говорить вслух:
- Я все думаю, что так многого не успел. Все откладывал на потом. Мечтал съездить с тобой на море - и находились кучи доводов, чтоб не делать этого. Работа, ребенок... И я так и не посижу теперь с тобой у прибоя, не встречу самый красивый закат, обнимая лучшую в мире женщину.
Он погладил волосы Яны, выбившиеся из-под шарфа.
- Знаешь, меня всегда удивляло, что ты ищешь себе недостатки. Расстраивалась из-за нескольких лишних килограммов, считала, что срочно должна сесть на диету. А я любил в тебе все! Каждую складочку, каждый сантиметр твоей кожи! Слышишь? И буду любить до последнего вздоха. Не за красоту, не за ум и характер - хоть все в тебе было идеально, а за то, что ты - одна такая, моя, по-настоящему моя половинка. С тобой я словно нашел свою душу, стал другим. Я не хотел засыпать ночами, слушая твое дыхание. Ты меня ревновала иногда,- усмехнулся он. - Поверь, рядом с тобой я не видел других женщин. Друзья упрекали меня, мол, стал подкаблучником. А я согласен был им быть. Мне нравилось воспитывать тебя, как ребенка, и понимать, что ты сама можешь многому меня научить. Как научила быть любимым, нужным. Я был таким большим и сильным с тобой, Яна. Теперь я маленький и слабый.
Он заплакал, слезы потекли из глаз, а он их не вытирал.
- Видишь, оказывается, и я могу плакать. Научился вот... Теперь мне придется всему учиться самому - и это будет совсем не то знание, ради которого стоит жить.
Мне так хотелось коснуться его, успокоить. Но, стоило лишь заглянуть в его глаза, я обжигалась о переполнившую их боль. И ничего придумать я не могла, оставалось только слушать.
- Но я уже все твердо решил, любимая... Я знаю, как поступлю.
Откуда-то, разрастаясь, набирая силу, послышался мерный гул, в котором стали различимы слова: "Иди ко мне!" Я поняла, что это и отчаянно заметалась по комнате. Хозяин зовет меня... Он здесь, рядом.
- Сережа! Тот, кто убил меня, здесь! - закричала я, но он, конечно, не слышал.
Меня потянуло к Ловцу и я, против своей воли, оказалась у его ног, в машине, неподалеку от подъезда.
- Соскучилась по мне? - холодно спросил он. - Я тоже скучал. Пришел посмотреть, как ты проводишь свой последний день у тела. Может, зайти, познакомиться с твоими близкими?
Меня переполнила ярость.
- Мерзавец! - крикнула я, он усмехнулся.
- Ты испытываешь эмоции, это прекрасно. Снова убеждаюсь в своем везении. Чувствую, ты еще преподнесешь мне немало приятных сюрпризов.
- Ты будешь наказан, я верю,- мрачно пророчествовала я. - Ты не бог, и не станешь им. Магия не укроет тебя от справедливого возмездия.
- Ты так ничего и не поняла,- осклабился он. - Для твоего бога безразлично, в каком теле ты живешь. Пока ты здесь, на земле, он тебя не замечает. Им отмерен срок, за который ты должна исполнить его программу - и выставлен маячок, на который ты должна полететь. Я всего лишь переставил его. И ты придешь ко мне. Так что никакого преступления нет. Умерла ты сама, да и как умерла, вот, говоришь со мной, чувствуешь. - значит, существуешь. А то, что слышат тебя немногие,- смирись, такова твоя нынешняя действительность. Кстати, если увидишь кого-то, кто видит тебя - скажи мне, его душа будет хорошей добычей. Да и тебе подружка,- хохотнул он.
Как мне хотелось плюнуть в эту ухмыляющуюся рожу!
- Но-но,- процедил он. - Не забывай, кто ты. Моя собственность. И так будет, пока я этого хочу. И, для профилактики...
Он скрутил пальцы в кулак, и меня пронзила нестерпимая боль. Я и не знала, что бывает так нестерпимо горько. Это хуже физической боли. Будто все несчастья обрушились на меня, и я враз потеряла все, что было мне дорого.
Он вдоволь насладился моими мучениями, разжал руку и я бессильно распласталась на грязном полу автомобиля.
- Наступить на тебя, что ли? - холодно спросил он. - Тебе не больно, а мне приятно. Чтобы уважала и ценила. Хотя... Есть и другие способы. Хочешь, чтоб твои близкие не пострадали - веди себя хорошо, поняла?
Я похолодела.
- Простите, хозяин! Я буду хорошо себя вести!
- Вот так-то лучше. Отдыхай пока, скоро ты мне понадобишься.
И, выжав педаль газа, умчался, я осталась под темным хмурым небом одна.
8
Наблюдать свои похороны - не самое приятное занятие. С утра шли вереницей друзья, знакомые, соседи, родственники. Комната наполнялась венками и живыми цветами. Люди застывали у гроба, смотрели с сожалением и скорбью на молодую красивую женщину, так рано ушедшую из жизни, многие плакали. Выразив соболезнование, отходили, шептались в коридоре:
- Как же так? Еще вот недавно...
- Да я вообще позавчера ее видела...
- Только-только пятилетие свадьбы отметили...
- И ребенок маленький...
Мама и Сергей сидели у гроба с каменными лицами, сами похожие на покойников - бледные, с синяками под глазами. Церковница нараспев читала полагающиеся молитвы, горели свечи, на столе улыбался радостно и открыто мой портрет, а перед ним вдыхалась водка из хрустальной рюмки, накрытой кусочком черного хлеба.
К полудню подъехала машина из ритуального агентства, и плач в квартире усилился, женщины запричитали по обычаю. Вошли крепкие мужчины с повязанными на предплечьях носовыми платками. Сергей обернулся на них равнодушно, я увидела в его глазах бесконечную тоску.
Под плач причитальщиц гроб с телом понесли на улицу. Там собрался, казалось, весь дом. К машине от дома пролегла дорожка из живых цветов. Траурная процессия двинулась медленно, впереди - дети с венками и цветами, портретом, затем - мужчины, несущие гроб, Сережа с мамой и следом - друзья и родственники. Встречные, присмотревшись к молодому лицу на фотографии, охали, качали головами, мол, как же так? В конце улицы гроб погрузили в машину, и Яна отправилась в последнюю поездку по родному городу.
