Уорнер Мунн - Повелитель земного предела
Киньял'х, один из храбрейших наших людей (хоть и чистый кимриец без примеси римской крови), был сильно ранен во время схватки с мятежниками. Пока у нас оставалась пища, он еще жил, медленно теряя силы. День ото дня ему становилось все хуже, и наконец, когда рацион стал совсем скуден, он умер.
Мы погребли его единственно возможным для нас образом. Кимрийские товарищи оплакали покойного, полосуя себя ножами. Мерлин приготовил тело к погребению и начертал на саване не только христианский крест, но и изображение золотого серпа, рядом с которым приколол веточку смелы – это символы древней друидической веры, до сих пор не истребленной полностью среди темных твердынь Камбрийских холмов.
Мы сбросили приготовленное к загробной жизни тело за борт и стали свидетелями ужасного зрелища. Едва труп коснулся воды, как разъяренная рыба выпрыгнула из моря, вся в хлопьях пены, набросилась на него и разорвала на кусочки с помощью мгновенно подоспевших сородичей.
Нескольких людоедок мы поразили дротиками, но скоро бросили это занятие, так как убитые рыбы молниеносно пожирались товарками, и на запах крови собирались новые хищницы и следовали за кораблем. Они плыли за нами несколько дней, пока мы (как я писал) не обессилели от голода окончательно. Тогда-то к нам на помощь пришел Мерлин.
Еще прежде мы пытались убить одну из хищниц на жаркое, но раненую тут же разрывали на части ее сородичи. Теперь же Мерлин предложил нам снова попробовать поразить рыбу, уверяя, что на сей раз нас ждет удача.
Он скрутил обыкновенную веревку в кольцо, покрыл ее зеленоватой мазью из маленького горшочка, дал троим из нас толстые рукавицы и запретил касаться веревкой голого тела. Затем, дав нам все необходимые указания, старец свесил ногу за борт и притворился, что падает.
Как только одна из хищниц всплыла на поверхность, мы бросили в море веревку и рыба оказалась внутри петли. При этом вода зашипела и задымилась, словно в нее опустили раскаленное железо. Рыба яростно забилась, но не смогла вырваться за пределы круга, как если бы вокруг нее были возведены каменные стены. Затем она словно закоченела, перевернулась брюхом кверху и лежала, покачиваясь в ограниченном веревкой пространстве, в то время как ее сородичи беспокойно суетились снаружи.
Прежде чем они успели проникнуть за черту круга (ибо веревка начала тонуть), мы вонзили в тело рыбы крюки и вытащили ее на палубу. Очень скоро мы уже ели вкусное жаркое. Так мы вышли из Моря Безветрия и поплыли дальше, экономно питаясь рыбой (ведь Мерлин предупредил нас, что удача эта вызвана не волшебством и повторить ее не представляется возможным).
Жесткую и прочную кожу рыбы-людоеда Гутлак попросил себе и, пока она еще не высохла, вырезал из наиболее толстой ее части нагрудник. Он обил его металлическими шишечками с изношенного старого панциря, который мы отдали ему. С него же сакс снял ремни и пряжки.
Оставшейся кожей он обтянул деревянный щит, из мелких кусков смастерил ножны для меча и кинжала и, наконец, обмотал ручку своего топора узкими полосками кожи. Так что, когда кожа высохла и затвердела на солнце, Гутлак стал обладателем снаряжения, столь же добротного, как и у любого другого воина на борту корабля.
Конечно, многие из нас завидовали ему, поскольку толстая, усеянная заклепками кожа по прочности практически не уступала металлу. Но тогда мы не могли предвидеть ужасные последствия этих трудов сакса!
ОСТРОВ БРАНДОНА
Неделей позже сильный ветер – сопровождаемый громом, молнией и проливным дождем – подхватил наш корабль и нес его по волнам весь день и почти всю ночь. Но перед рассветом ветер стих. Корабль, унесенный на много миль от того места, где шторм застал его, лежал, покачиваясь на волнах, и мы с каким-то напряженным вниманием всматривались в полумрак раннего утра, слегка рассеиваемый вспышками дальних молний.
Каждый из нас испытывал странное чувство: ощущение, что скоро что-то должно произойти, неизвестно радостное или ужасное – но нечто, пославшее предупреждение о своем приближении.
Затем ветер переменился, подул нам навстречу и донес отчетливый аромат свежей зелени, омытых дождем деревьев. И сразу все стало ясно, и кто-то шепнул товарищу: «Земля! Земля!» А тот отозвался: «Какая еще земля, приятель?» И вслед за ним вопросил и третий: «Какая именно?» Ибо Брандон писал о множестве островов, частью населенных доброжелательными племенами, частью – внушающими страх колдунами, и частью – достойными жрецами, славящими в одиночестве Бога и прикрывающими свою наготу лишь покровами длинных седых волос.
Но вот, пока мы перешептывались, вдруг раздался страшный грохот, словно сами Небеса разверзлись, и с высоты хлынули потоки огня. В этом ослепительном сиянии впередсмотрящий на мачте воздел руки и дико торжествующе выкрикнул: «Остров Брандона!» Потом вокруг вновь воцарилась тьма, и на некоторое время мы словно полностью ослепли.
В это мгновение мы поняли, что повесть Скотта о его приключениях правдива, по крайней мере, отчасти – ибо все островки, населенные добрыми или злыми колдунами, были маленькими и плоскими. Земля же, открывшаяся нашему взору, была, безусловно, обширна и гориста – и за время короткой вспышки мы не успели определить, остров ли это вообще или нет.
Хочу заметить: на мой взгляд, истории о колдунах являются чистым вымыслом, которым Брандон расцветил описание путешествия, в противном случае слишком скучное, чтобы заинтересовать влюбленных в легенды соплеменников.
Поэтому не верь, Повелитель, бытующим в Ибернии и Британии слухам о колдовстве в западных морях. Исчезающие острова, возможно, здесь еще есть, хотя мы таковых не видели. Народ тут простой и миролюбивый, а плоды вкусны и питательны, как сам жизненный сок, для насквозь просоленных голодных моряков, какими мы были в ту ночь.
Итак, не зная, что за земля лежит перед нами, мы измерили глубину моря, бросили якорь и стали ожидать рассвета. После первого шумного взрыва радости мы притихли, ибо хотели увидеть и узнать побольше, прежде чем наше присутствие у берегов незнакомой земли будет обнаружено ее обитателями.
Корабль медленно покачивался на волнах, мы прислушивались к тихому рокоту прибоя, небо над нами постепенно розовело и донесшийся к нам с легким ветерком запах дыма ясней любых слов подтвердил, что земля обитаема.
Мы приготовили дротики и стрелы, проверили надежность луков, привели в готовность стрелометы, опустили короткие рычаги двух тормент и зарядили каждую ребристым булыжником из балласта. Все это было проделано по возможности тихо и, как нам казалось, почти бесшумно. Внезапно сумрак рассеялся, и мы увидели берег – а на берегу стоял человек и пристально смотрел в нашу сторону. Очевидно, его внимание привлекли странные звуки вроде скрипа ремней, треска храповика и лязга собачки, сопровождавшие подготовку механизмов к действию.
