О. Шеремет - Большая Игра
В самом деле… они со Скульдом так давно ненавидели друг друга, что уже забыли о причинах.
— Как давно? — строго спросила себя девушка. Мысли замелькали смутные, неясные. Они кричат друг на друга до хрипоты. Она готова бросится на него, но из-за слез всё мутное… Слезы? Неужели она, Ледяная Дева, позволила себе такую слабость перед лицом врага?
Или… когда они не были врагами. Когда? И почему стали? И что же с её памятью?..
Над этим стоило задуматься. Впервые Лабиринт показался Атропос не таким уж надежным местом. Впервые вера в собственное могущество поколебалась. Она нервно бросила расческу на туалетный столик. Если подумать… Они никогда не говорили о прошлом. Не только Атропос со Скульдом, но и остальные. Никогда не вспоминали о нём. Прошлые тактики, чужие стратегии, неизменные образы противников — это помнилось четко, как будто… как будто им это «вложили» в головы.
Атропос стала лихорадочно перебирать свои воспоминания о самих Игроках: они касались только этой Большой Игры! Как будто им только внушили, что они бессмертны и прожили уже тысячи лет, будто…
Она вздрогнула.
— Вот оно когда…
Первый червячок сомнения закрался еще вчера. Они с Лахе обсуждали тактику Вердана. Оказалось, что они абсолютно одинакового мнения о нем. Более того — они обладали абсолютно одинаковой информацией. Но так не бывает! Лубочные картинки, небрежные крошки памяти, брошенные с барского стола — вот и всё, что у неё было.
Она обхватила себя руками. Слишком многого она не знает. А стоит ли знать?.. И еще Вердан: «Выигрыш может быть не таким, как ты ожидаешь». Откуда, Вердан?..
Вердан задержал Лахе до самого обеда. Ни к чему не обязывающий разговор, звонкий смех девушки… Насколько она искренна, улыбаясь? Игрок мучительно пытался проникнуть в её мысли, узнать, насколько серьезно Лахе намерена победить.
Между Игроками невозможны были отношения, чуть более теплые чем «терпимость». Казалось бы. Возможно, дело было в том, что Лорд не мог воспринимать Лахе в качестве серьезной соперницы, но он часто ловил себя на желании уберечь эту девочку… Да Тихе с тобой, Вердан, этой девочке столько же лет, сколько и тебе! А коварства, пожалуй, и побольше будет.
И всё же… Нельзя дать ей выиграть. Ни в коем случае — нельзя.
Четверо собрались возле Поля. Нервничали. Ждали. Лорд дошел до того, что начал крутить драгоценную запонку с топазом.
— Лорд, а не предусмотрены ли наказания за опоздание?
— Нет.
— Жа-аль, — протянул Повеса. Он сидел в кресле, откинув голову назад, бездумно глядя в потолок. На сердце было прохладно, казалось, он даже слышал, как похрустывает корочка льда. Заморозить, убить всё волнение — Судьба любит хладнокровных.
— Sex bomb, sex bomb… You're my sex bomb! Оп-ля! — вошел — нет, втанцевал Плут.
Слух у него был не ахти какой, зато двигался рыжий лис превосходно. И Атропос отвернулась, чтобы скрыть улыбку — такой смешной он в образе мачо! Такой… нелепый.
— О чем задумалась, красотка? — рука Клота шутя обвилась вокруг талии Атропос, но через секунду он уже стоял в нескольких шагах от неё и раскланивался, стянув с головы черную шляпу.
— Прошу пра-ащения за моё нахальство…. Так, а чего это мы не начинаем? Чего расселся, Казанова, подъём!
— Дешевое позерство, — Повеса не позволил себе даже раздраженной гримасы. Это чувство тоже будет лишним.
Но когда это Плута волновало, что о нем думают остальные? Тем более этот белобрысый франт.
Итак, они заняли свои места. Очередность ходов сдвигалась на один шаг. То есть, первой ходить должна была Атропос. Но, так как она пропускала ход из-за болезни своей Фишки, поэтому кубики Клота, сделанные из красной яшмы, первыми легли на Поле.
— Двенадцать! — ахнула Лахе. — Не думала, что Судьба любит таких, как ты.
— Не любит. У нас с ней чисто деловые отношения.
Плут поглубже напялил на голову шляпу, так что она смялась посередине, засвистел. Сделал вид, что глубоко задумался. Ну, в это бы никто не поверил, даже если бы этот Игрок стал клясться Тихе, богиней Удачи.
— Пропадать, так с музыкой, — прокомментировал Клот, ставя свою Фишку на клетку с изображением карнавальной маски. Появилась надпись: «Праздник. Повышение настроения. Ухудшение самочувствия».
— Как бы не спился, — с притворной озабоченностью покачал головой Плут. — Ай-яй-яй.
Скульд про себя подумал, что это было бы неплохо: уж очень ему хотелось снова получить Аску в своё безраздельное пользование. Даром что Фишка была наивна, как лунная маргаритка. Жаль только, ей не доставало природного шарма. Впрочем, подумалось Скульду, с какой-нибудь доморощенной Королевой Красоты было бы в десятки раз сложнее.
Но в парикмахерскую Фишке сходить всё же не помешало бы…
— Шесть очков, — рассеянного огласил он, разглядывая пути, лежащие перед ним. Ведь только вчера он видел клетку, отвечающую, хоть и с натяжкой, его цели. Сегодня же она пропала. На этот случай у Повесы был припасен трюк, о котором он постыдился бы рассказать соперникам: нужно прищурить глаза и так повернуть голову, чтобы только в узкой полоске между верхним и нижним веком было видно игровое Поле. И тогда, какая клетка покажется покрытой рябью…
Так он поступил и в этот раз. Приподнял ярко-зеленый пластмассовый конус, будто в нерешительности покачал в руке и поставил на самую обычную белую клетку. Затаил дыхание — хотя Вердан уже потянулся бросить свои кубики — и не ошибся.
«Финансы поют романсы», — издевательски сообщил серенький мерзкий туман, обвивший Фишку. «Настроение сильно ухудшается».
— Ха-ха, — равнодушно сказал Атропос. Она пришла в залу, как того требовали Правила: Игра свершается только в присутствии всех Игроков. Она с самого начала внимательно наблюдала за Скульдом. Даже жадно. Протаскивала трал сквозь мутные воды памяти, надеясь выцепить там рыбку покрупнее. Почему он решила начать именно с Повесы? Больше шансов. Сильнее чувство, связывающее их — ненависть. Освежающая, резкая, как порыв морского ветра… с запахом дохлой рыбы. Но, странное дело, чем больше всматривалась девушка в своего противника, тем прозрачней становилась ненависть, будто истаивала от одной попытки понять другого.
А воспоминаний — ни на грош…
Повеса едва сдержал грязное ругательство, стремившееся сорваться с губ. Поле приготовило еще одну ловушку. Форменное предательство! Линии пришли в движение, переплетаясь, как клубок змей по весне — и клетка Скульда соединилась с той, на которой расположился подопечный Клота. Это означало, что им придется снова увидеться, меньше чем через шесть дней, и испытать прелести и праздника, и денежных проблем.
