Евгений Малинин - Драконье горе, или Дело о пропавшем менте
И я снова улыбнулся.
Каргуша после моих слов, а в особенности после новой улыбки буквально затрясло. Его передние лапки сами собой сжались в кулачки, глазки зажглись багровыми угольками, хаер распушился, а серая шерстка на загривке поднялась дыбом.
– Так ты все что я говорил прекрасно понимал, и специально молчал, чтобы вывести меня из себя!!! Да я тебя!!!
– Ты не драться ли собрался?! – изумился я и едва удержался от того, чтобы не расхохотаться.
– Ах ты!.. Ну, погоди! – яростно прошипел каргуш и мгновенно исчез, словно его и не было.
– За рогаткой побежал, – раздался спокойный голосок позади меня, – И разрывную гальку наверняка прихватит…
Я быстро оглянулся. Возле моего каменного ложа стоял еще один каргуш, на этот раз точно тот, которого я видел накануне. Его зеленый хаер и длинные темные трусы мне хорошо запомнились.
– Так он все-таки обиделся? – огорченно спросил я.
– Скорее рассвирепел, – спокойно ответил каргуш, – Фока всегда свирепеет, когда ему не отвечают. Он почему-то считает, что когда он к кому-то обращается, тот должен немедленно ответить. Молчание Фока расценивает, как вызов – его, мол, демонстративно не желают замечать, намекая на его малый рост.
Каргуш совсем по-человечески пожал плечиками и добавил:
– Вот теперь он за рогаткой побежал…
– А зачем ему рогатка? – поинтересовался я.
– Войну тебе объявлять, – пояснил каргуш.
– Войну?! Мне?! – удивленно воскликнул я, – Да почему?!
– Ну, ты же его оскорбил. Если бы Маулик не запретил тебя трогать, Фока тебя на месте бы загрыз, а так он вынужден официально объявить тебе войну и истребить тебя по всем правилам военного искусства и международной дипломатии.
Я, честно говоря, не слишком испугался, услышав о намерениях моего нового оранжевоволосого знакомца, выглядел он как-то не слишком страшно. И все-таки мне не хотелось начинать свое знакомство со здешними порядками и обычаями с объявления войны… мышке. Эти каргуши все больше ассоциировались у меня с земными мышами или, скорее, с их увеличенными мультипликационными подобиями.
– И что, предотвратить начало военных действий никак нельзя?
– Ну как его можно предотвратить, если Фока заявится с рогаткой? – самым безразличным тоном ответит зеленый хохол, однако в его интонации я почувствовал скрытую смешинку. Видимо он решил, что напугал меня своим Фокой и его рогаткой. Вот этого я стерпеть никак не мог, поэтому я нахмурился и резко сменил тембр голоса:
– Ну что ж, война, так война! – проговорил я суровым мужским баритоном, – А ля гэрр, ком а ля гэрр! Придется твоего дружка проучить, сбить с него, так сказать, излишнюю воинственность!
Тут я заметил, что субъект, к которому была обращена моя грозная милитаристская речь, тоже исчез.
Я еще раз огляделся, подумал с досадой, что напрасно ввязался в спор с этим оранжевоголовым коротышкой и остался без завтрака, а затем, от нечего делать двинулся в сторону ближайшего выхода.
Чем ближе я подходил к этому темному проему, тем более странным он мне казался. Ярко освещенная, искрящаяся гранитными блестками стена, в этом месте была матово черной, словно весь свет, падающий на нее полностью ею и поглощался. Не отражалось ни кванта.
Наконец я остановился прямо напротив этого странного пятна Действительно, никакого прохода здесь не было, но не было и гранита стены, вместо горной породы в этом месте располагалась какая-то… пустота. Я пытался убедить себя, что это некий занавес черного бархата, или какой-то черный лишайник, покрывший выглаженную стену – ничего не получалось. Все мое существо было проникнуто убежденностью в том, что я вижу именно пустоту… ничто, причем ничто куда-то ведущее!
Я медленно, осторожно протянул руку, собираясь коснуться этой странной черноты, и тут же у меня за спиной раздался уже знакомый голосок:
– А вот этого делать не надо!
Я тут же отдернул руку и не оборачиваясь спросил:
– Почему?
– Потому что тебя выкинет отсюда через этот переход, а куда ты попадешь… если вообще куда-то попадешь, неизвестно. И где мы тебя потом разыскивать будем?..
Я медленно обернулся. Позади снова маячила знакомая мышиная фигурка с зеленым хохолком на голове.
– Ты хочешь сказать, что не знаешь, куда ведет этот… тоннель?
– А этого никто не знает…
– Вот как?.. Почему?
– А потому что все эти выходы блуждающие… Один Демиург знает где этот выход окажется в следующий момент…
– Ага…
Я еще раз с гораздо большим интересом осмотрел черный портал, а потом перевел взгляд на малыша и с некоторой ехидцей поинтересовался:
– А куда это ты пропал?..
– Да никуда… – совсем по-человечьи пожал он плечиками, – Ты ж колдовать начал, вот я и… схоронился, от заклятья подальше.
– Я начал колдовать? – удивленно переспросил я.
– Конечно, – каргуш почесал нос, – Я сразу понял, как только ты начал непонятные слова выговаривать.
Я быстренько припомнил, чего это я такого непонятного наговорил, но кроме французской поговорки произнесенной на чистом русском языке ничего не припомнил. Значит именно эти «непонятные слова» так напугали моего милого, дружелюбного каргуша!
Я было собрался его успокоить по поводу «непонятных слов», но в этот момент наш спокойный познавательный разговор был прерван самым беспардонным образом, самым безобразным воплем:
– А! Он сбежать пытался, да ничего не получилось! Что, не принял тебя переход?! Ну, теперь ты попался!
Посмотрев в направлении этого вопля, я обнаружил, что вернулся рыжеволосый задира. Он стоял, чуть пригнувшись шагах в шести от меня, причем в его передних лапах было зажато странное сооружение собранное из… палок и веревок. Разглядеть это устройство целиком мне было довольно сложно из-за его малого размера, но я прекрасно видел пристроенную сверху деревянную ложку, с одного конца прикрученную к конструкции каким-то толстым жгутом, а с другого придерживаемую каргушиной лапой. В черпачке этой ложке покоилась… маленькая звездочка!
Я не отрываясь смотрел на это сияющее чудо, а каргуш тем временем вещал самым напыщенным тоном:
– Ты, непомерно наглый, длинный, грязный, вонючий, необразованный, неотесанный, грубый, мерзкий, очень нехороший и глупый сквот обнаглел до такой степени, что посмел нанести мне смертельное оскорбление! Я, благородный каргуш и рода ярко-красных каргушей, отличающихся мягкостью, покладистостью, честностью, правдивостью, миролюбием, приятной внешностью, объявляю тебе войну не на жизнь, а на смерть и заявляю, что не успокоюсь до тех пор, пока твое вонючее длинноногое тело не будет зарыто на самом позорном кладбище Поля Скорби!
