Владимир Ареньев - ФЭНТЕЗИ-2004
Лэн стиснул зубы. Платил князь Уммы хорошо — не то что скупердяи-тидонцы. Однако главная причина заключалась не в деньгах, а в сером порошке. Порошок, который в портовых городах юга ценился на вес золота, стоил тут сущие гроши. Откровенно говоря, Лэн не понимал, почему при таком изобилии порошка подданные князя Замурру еще продолжают обрабатывать землю и выращивать хлеб. Но он своими глазами видел, как организованные отряды крестьян каждое утро отправляются на илистые поля вдоль реки и до вечерней зари работают там, не разгибая тощих коричневых спин. Закрома Уммы ломились от пшеницы и ячменя. Начальник Писцов как-то рассказывал Лэну, что в стране Желтой Реки не знают голода: даже если случится неурожайный год, запасов в княжеских хранилищах хватит, чтобы накормить всех. Все это было действительно слишком хорошо, чтобы не предполагать какого-то скрытого подвоха.
— Значит, ты мою шкуру спасаешь? — язвительно осведомился Бар-Аммон. — Благодарствую, конечно. Только вот какой у тебя в этом интерес?
Господин Обэ сел на кровати и извлек откуда-то из-за пазухи потертый кожаный кисет. Развязал шнурок и высыпал на широкую ладонь небольшую горку серого порошка.
— Как ты обижаешь меня сегодня, Лэн! — пожаловался он. — Я помогаю тебе, словно брату, спешу отправить тебя в безопасное местечко, а ты толкуешь о каком-то интересе…
Он склонил массивную голову, осторожно повел носом над ладонью и втянул воздух. Бар-Аммон наблюдал за его манипуляциями, чувствуя, как в душе поднимается глухое раздражение. Обычаи варваров предписывали предлагать порошок гостю; пользоваться своим снадобьем в присутствии хозяина было тонким (с варварской точки зрения) намеком на то, что он невежа и скряга. Тем более что уж кто-кто, а господин Обэ прекрасно понимал, как необходима сейчас магу добрая понюшка.
— Зачем же ты утруждаешь себя, благородный Обэ, — с некоторым усилием произнес Лэн. — У меня есть великолепный, совсем свежий, и я с удовольствием поделюсь им с тобой.
— Насыпь в курильницу, — неожиданно властно сказал Начальник Писцов. — И выслушай меня, если тебе еще и вправду охота жить.
Когда из бронзовой чаши поползли медленные сизые кольца дыма, Бар-Аммон уселся на корточки у стены и вопросительно взглянул на гостя.
— Тебе вовсе не обязательно знать, что происходило с теми магами, которые служили князю прежде, — проворчал тот. — Их уже не вернешь, а вот ты еще можешь потрепыхаться. Самый лучший выход — уехать подальше от Желтой Реки. Но просто так князь своего мага ни за что не отпустит, поэтому мне пришлось поломать голову, чтобы придумать тебе поручение посложнее. Да-да, это я предложил князю отправить тебя посланником в Северную Твердыню. Ты же знаешь, какие у нас отношения, не так ли?
— С горцами? Ты говорил мне, что они убивают каждого жителя долин, который осмелится ступить на их земли.
Начальник Писцов фыркнул, и из ноздрей его вырвалось едва различимое серое облачко, похожее на споры раздавленного гриба.
— Разве ты житель долин, приятель? Разве ты похож на человека, родившегося на берегах Жёлтой Реки?
Лэн помотал головой. Дым, по-видимому, начинал оказывать свое действие, потому что слова Обэ неожиданно показались ему очень смешными. В самом деле, как можно сравнивать его, белокожего и стройного уроженца Эбаду, и коричнево-красных, коренастых жителей Уммы? Все равно что сравнивать кипарис и глину…
— А не все ли им равно, горцам? — Он с трудом сдержал подбиравшийся к горлу смех. — И так ведь ясно, откуда я к ним прибыл.
— Не все равно, — жестко ответил господин Обэ. — Если будешь вести себя правильно, они тебя не тронут.
Голова Бар-Аммона приятно кружилась. Он уже не жалел о том, что завтра ему придется покинуть Умму.
— Научишь? — спросил он, понизив голос, и заговорщически подмигнул Начальнику Писцов.
— А зачем я здесь, по-твоему? Для собственного удовольствия? Я сам — полукровка, мой отец был воином, оставшимся в долине после Битвы Трех Князей. Здесь не любят чужаков и порой на меня поглядывают косо, но зато я лучше всех советников Замурру знаю обычаи горцев. Во-первых, сразу же заяви стражам перевала, что ты великий маг, пришедший из далеких южных земель. Южан они побаиваются, но уважают. Всем говори, что ты с юга, понял?
— Так ведь это же правда!
— Вот правду и говори. Во-вторых, упаси тебя боги хвалить Желтую Реку и князя. Да, ты работаешь на Замурру, но это не обязывает тебя его любить. Ты всего лишь нанятый за деньги посланник, не более. Скажу по секрету: чем больше ты станешь поливать Умму грязью, тем скорее завоюешь расположение горцев. Добавь-ка еще порошка!
Лэн не мешкая исполнил просьбу приятеля. Дым, медленно переливавшийся через край бронзовой курильницы, приобрел отчетливый фиолетовый оттенок, словно у изнанки грозовой тучи. Бар-Аммон ощутил, как его тело становится легким и прозрачным, будто сотканным из голубоватого эфира. Ноги оторвались от пола, и он плавно поднялся к своду комнаты. Теперь Лэн глядел на развалившегося поперек кровати Обэ сверху вниз, и это почему-то казалось ему безумно смешным.
— В-третьих, — продолжал между тем Начальник Писцов, на которого дым, по-видимому, никак не действовал, — ты должен быть очень осторожен с кольцом.
— С каким кольцом? — глуповато хихикнул Лэн. Обэ предостерегающе зарычал.
— С кольцом, которое тебе предстоит надеть на палец принцессе. Лучше всего, чтобы о нем никто не знал до того момента, когда ты окончательно решишь, достойна Элия стать женой нашего князя или же нет. Ведь если ты решишь, что она ему не подходит, то забрать кольцо обратно будет трудновато!
— Элия? — Имя отозвалось в голове Бар-Аммона сиреневым перезвоном колокольцев. — Элия… знаешь, мне она, пожалуй, уже нравится…
— Ну и прекрасно, — буркнул Начальник Писцов, — меньше будет возни со смотринами. Главное, не спеши показывать кольцо. И не вздумай надевать его себе на палец, понял?
— Разумеется! — расхохотался Лэн, которому уже наскучило парить под потолком. Теперь он отрастил десяток глаз на длинных тонких стебельках и рассматривал комнату со всех сторон одновременно. — Иначе замуж за князя придется выходить мне!
— Дурья башка, — проворчал Обэ, переворачиваясь на живот. — Кольцо, которое ты повезешь не простое. Это святыня Уммы — кольцо Речного Бога, Суббахи. Бог разгневается, если принадлежащий ему предмет будет носить чужеземец, ни разу не омывший тела в водах Желтой Реки.
Внезапно Лэн почувствовал себя очень умным и хитрым — настолько хитрым, что господину Обэ не стоило даже и пытаться обвести его вокруг пальца. Он втянул в себя глаза-стебельки, простер вперед гибкую, как змея, руку и помахал ею перед носом Начальника Писцов:
