Светлана Багдерина - Герои не умирают
Взмах — и разлетелся на куски его ненадежный щит.
Выпад — и разрубленная витая цепь соскользнула на усеянный остатками ужина пол…
Хозяин ее рухнул рядом.
Не удостаивая более поверженного противника вниманием, Фалько повернулся в поисках остальных.
Четверо лежали молча и неподвижно. Женщина в черном, зажав рот обеими руками, прижалась спиной к колонне и с тихим ужасом скользила взглядом по развернувшемуся перед ней побоищу. Юноша уже почти добрался до порога.
Фалько поднял с пола край растоптанной скатерти, вытер об него клинки, неспешно вернул их на место и устремил на беглеца холодный взгляд.
— Э-э, герцог Райн, так не пойдет, — покачал он головой, в несколько шагов пересек разгромленную беседку и преградил ему дорогу. — Вы хотите покинуть этот гостеприимный шатер и отправиться по своим делам, а я вам этого не могу позволить.
— П-прошу… — парень остановился, завалился на бок, поднял голову и устремил на своего палача мутный от боли и ужаса взор. — П-пожалуйста… Услугу… П-прошу…
Найз не мог видеть лица Фалько, но ясно заметил руку с перстнем в виде черно-оранжевой головы тигра, привычно скользнувшую к засапожному ножу.
— Единственная услуга, которую я могу вам оказать, ваша светлость…
— Фалько, нет!!!..
Выкрикнул или всего лишь беззвучно просипел внезапно севшим голосом Найз — было поздно: молодой герцог забился, хрипя перерезанным горлом.
Оставалась женщина.
Не глядя на нее, Фалько откопал в грудах битого стекла, ломаной мебели и раздавленных фруктов невредимый синий флакон, отыскал чудом уцелевший, лишь слегка помятый, кубок и нераспечатанную бутылку вина. Крошечная пробка выскочила из пузырька с почти беззвучным хлопком: по сравнению с ним винная наделала шум, подобный праздничному фейерверку. С тихим бульканьем вино полилось в кубок.
— Ваше сиятельство, — мягко выбирая путь среди обломков, словно огромная хищная кошка, Фалько подошел к герцогине, на ее глазах вылил содержимое флакончика в кубок и протянул ей. — Вы ведь тоже ждете от меня услуги?
Герцогиня словно очнулась ото сна.
— Всё кончено. Они мертвы, — дрожащим голосом проговорила она и впилась умоляющим взглядом в лицо со шрамами. — Дай мне уйти, Тигр. Прошу. Нет, не прошу — умоляю тебя. Дай мне уйти. Я не виновата. Ни в чем. Я не хотела. Это они. Они втянули меня хитростью — наш самовлюбленный честолюбивый Танар и этот мелочный генерал… Они низко использовали меня, связи моего рода, мое имя!.. Позволь мне бежать, и я клянусь, что забуду его до конца своих дней. Я сегодня же оставлю эту страну. Я навсегда покину континент. Я не вернусь никогда! Отпусти меня, пожалуйста… Я исчезну, растворюсь, растаю без следа на другом берегу океана… Помоги мне, Тигр. Ты должен. Вспомни, ведь ты когда-то любил меня… и был готов на всё… Мы могли бы убежать вместе!
— Извините, ваше сиятельство, не получится. Нога, сломанная по вашему приказу пять лет назад влюбленному гладиатору, еще дает о себе знать.
Герцогиня смутилась, на мгновение позабыв и отвратительную резню вокруг, и собственную безнадежную обреченность.
— Д-да… но тогда ты был беглым рабом, мятежником, чужеземцем, вчерашним гребцом с галеры, ты начинал у нас в качестве мишени для наших гладиаторов, и позже на арене ты единственный сражался не за признание и почести, как наши славные гельтанские бойцы, а за деньги…
— То есть, стоял на ступени чуть ниже тех бедных зверюшек, против которых мне иногда приходилось биться, — любезно уточнил Фалько.
— Да… В смысле, нет… Это было давно, Тигр. Так давно… А я тогда была молода, легкомысленна, и моя семья, мой род…
— Не унижайте себя раскаянием, которого не чувствуете, ваше сиятельство, — сухо прервал ее оправдания Фалько.
Красавица досадливо прикусила губу, смутилась, не находя слов, чтобы возразить, но ненадолго.
— Хорошо, ты больше не любишь меня, — горделиво вскинула она голову. — Это твое дело. Но я знаю, ты презираешь Сенона так же, как и мы, не скрывай этого! И, тем не менее, ты стал разящим кинжалом в его скрюченной подагрической ручке, его цепным псом, циничным наемным убийцей!..
— Я бы назвал мою должность «последний довод короля».
— Но он — негодяй и подлец! Хромой садист! Полное ничтожество! Он бросил тебе этот чин — гардекор-майор, старший телохранитель, как собаке подачку со стола, и теперь ты счастлив махать перед ним хвостом и ходить на задних лапках, выполняя его капризы — капризы маньяка! Мальчишка Райн, которого ты походя прирезал, как барана, был бы лучшим правителем! Зачем ему служишь ты, который…
— Он отлично платит.
— Платит?.. Платит?.. Но я тоже могу отдать тебе всё… всё, что ты пожелаешь… Вот перстни, бриллиантовое колье, серьги, браслеты…
— Сожалею, но ваш широкий жест на самом деле ничего не стоит, ваше сиятельство. Всё это я могу снять с вашего трупа, — галантно склонил голову набок Фалько. — Мое же предложение гораздо более щедрое. Хотя, если быть точным, у меня их даже два.
И он одной рукой протянул герцогине кубок.
Во второй у него был окровавленный нож.
— Вам выбирать. Но помните: решение короля Сенона еще в силе. Подумайте если не о братьях, то о сестре и племянниках.
— Но… ты ведь не посмеешь тронуть меня… — с растерянностью и ужасом женщина отшатнулась. — Ты не имеешь права… Ты не можешь…
— На что поспорим, милая? — Фалько осторожно, почти нежно приложил лезвие к шее герцогини и улыбнулся.
Похожие гримасы безответственные гробовщики изображают на лицах своих клиентов месячной давности.
— Фалько, нет… — беззвучно, занемевшими вдруг губами прошептал Найз вслед за женщиной в черном. — Нет, Фалько, прошу тебя, пожалуйста, нет, ты не имеешь права, ты не можешь…
— Так гореть тебе в преиподней, подонок!!! Тебе и твоему выродку Сенону!!! — отбросив манеры, ухищрения и кокетство, бешено выплюнула проклятие женщина, вырвала у Фалько кубок с ядом и несколькими крупными захлебывающимися глотками осушила до дна.
Что было дальше, Найз смотреть не смог. Словно обезумевший, не разбирая дороги во тьме и слезах, он понесся назад, сокрушая в клочья изящные кусты и только чудом не налетая на статуи и фонтаны. Ветки хлестали его по лицу, раздирали одежду и рвали бесчувственную кожу в кровь. Спотыкаясь о бордюры, он падал плашмя, разбивая колени и локти, но тут же вскакивал, беспорядочно взрывая руками клумбы, раскидывая песок, и очертя голову мчался дальше. Даже дворцовая ограда, внезапно возникшая у него на пути, не смогла замедлить его безумного бега. Глухой и слепой ко всему, кроме своего громадного и тяжкого, как мир, горя, Найз перемахнул через решетку прямо на глазах у изумленного патруля и скрылся в густой липкой декабрьской ночи.
