Майте Карранса - Ледяная пустыня
— Конечно. На карнавале.
— Даже не знаю, смогу ли я пойти… — вздохнула я.
— Ну конечно, сможешь! К тому времени ты обязательно поправишься!
Я не была так безоговорочно в этом уверена. Да, мне не хотелось жить во враждебном мне мире без защиты и даже без волшебной палочки, но я не собиралась сдаваться и на коленях выпрашивать прощения у Деметры. Скорее, я предпочла бы закончить свои дни, не вылезая из постели.
— Это из-за мамы? — помолчав, спросила Метрикселла.
Услышав ее вопрос, я даже испугалась. Неужели Метрикселла о чем-то догадывается?!
— Я слышала, как вы ссорились, — разрешила мои сомнения подруга. — Ты, наверное, очень расстроилась и заболела. Может, вам помириться?
— Моя мать очень упряма, — ответила я, покачав головой.
— А я думаю, что она тебя очень любит.
— Как бы не так!
Метрикселла и представить себе не могла, что значит — жить вместе с Деметрой!
Затем Метрикселла сделала мне еще одно признание.
— У меня нет матери. Ты и представить себе не можешь, какая ты счастливая, что у тебя она есть.
Я крепко сжала подруге руку. В жизни бывают моменты, когда можно ничего не говорить.
Наверное, из-за того, что я вложила в это пожатие все свое сердце, Метрикселла сделала ради меня то, что никто до этого не осмеливался. Она вступилась за меня перед Деметрой.
Деметра явилась к нам в квартиру крайне озабоченной — скорее всего, Метрикселла сообщила ей, что я очень плоха.
Мать заставила меня раздеться догола и миллиметр за миллиметром осмотрела все мое тело. Вероятно, она чувствовала себя виноватой в том, что оставила меня совершенно беззащитной перед лицом одиор.
— Тебе тяжело дышать?
— Нет.
— У тебя что-нибудь болит? Где-нибудь колет?
— Нет.
— Тебя преследуют навязчивые сновидения?
— Нет.
— Тебя знобит?
— Иногда.
— У тебя возникает внезапное жжение в спине?
— Да. Каждый раз, когда кто-то смотрит мне в спину. Это невыносимо.
Потрогав мой лоб, Деметра стала щупать мне пульс. Потом внезапно обняла меня и пробормотала:
— Бедняжка.
Мне сразу полегчало. Метрикселла права! Мама за меня переживает, и очень хорошо, что она у меня есть!
Потом Деметра достала из чемоданчика мою волшебную палочку и вернула ее мне.
— Теперь ты знаешь, что такое остаться без поддержки клана. Порвавших с ним всю жизнь преследуют именно такие муки.
— А есть омниоры, порвавшие со своими кланами?
— Встречаются.
— А им удается выжить?
— Иногда.
Деметра явно не хотела распространяться на эту тему, и я решила не расспрашивать ее, по каким именно причинам эти омниоры не желали больше быть колдуньями и какой конец ждал тех из них, кому не удалось выжить.
— Не забывай о том, что ты — часть клана.
С этими словами Деметра вновь наколдовала мне защиту. Я тут же почувствовала себя хорошо и спокойно.
Мать зажгла в комнате пять свечей, расставив их так, чтобы они образовали вокруг меня пентаграмму, приготовила укрепляющий настой и вручила мне кусок малахита. Стоило мне прижать его к сердцу, как мой пульс выровнялся, а кровь свободно заструилась по венам. Страхи улетучились, защита придала мне уверенность, настой успокоил, и мне стало очень хорошо внутри светящейся пентаграммы, возникшей по воле моей любящей матери.
Деметра решила, что я сделала надлежащие выводы из преподанного урока, но она плохо меня знала.
— В пятницу я за тобой заеду, — сказала она, — и мы отправимся на праздник Имболк в Кадакес.
— Я не хочу.
Я действительно не хотела в Кадакес и все еще чувствовала себя напуганной и слабой. Наверняка в тот момент Деметра могла бы легко убедить меня вернуться в лоно клана, но она сама все испортила.
— Селена, мне очень важно, чтобы на этом шабаше ты была со мной.
— Почему? — спросила я, ожидая, что мать скажет, что хочет представить свою замечательную уже почти взрослую дочь колдуньям из других кланов и как она мною гордится, но Деметра не стала принимать во внимание особенности психологии семнадцатилетней девушки.
— В Кадакесе состоятся выборы Предводительницы нашего племени. У нас с Клаудиной сторонников практически поровну, и твой голос может все решить.
Я вздрогнула, как от пощечины — значит, матери важна не я сама, а мой голос, способный удовлетворить ее амбиции!
— Я никуда не поеду. Не желаю участвовать в ваших нелепых разборках!
— Это не нелепые разборки, Селена! Это вопрос большой политической важности.
— Ты и представить себе не можешь, какими жалкими вы кажетесь со стороны!
— Если мы кажемся тебе жалкими, — попыталась уговорить меня мать, — прими участие в жизни клана и сделай ее более достойной.
— Вот еще!
— Пойми! Именно мы диктуем законы остальным омниорам! Это не пустяки.
— Я не желаю быть омниорой.
— Твои желания не имеют значения. Ты омниора и всегда ею будешь.
— А когда я родилась, меня кто-нибудь спросил, хочу ли я быть омниорой? Мне кто-нибудь предложил выбор?
— О каком выборе ты говоришь? — с некоторой растерянностью пробормотала Деметра.
— Возьми! — сказала я и, решив поразить ее еще больше, протянула матери свою волшебную палочку.
— Ты что, рехнулась?
Нет. Я была в своем уме. Я просто решила проверить мать на прочность.
— Если ты пришла меня шантажировать, — заявила я ей, — пусть я лучше умру здесь, в постели, или пусть меня прикончит первая попавшаяся одиора.
На этот раз Деметра не стала бить меня по лицу и отнимать волшебную палочку, но и не стала скрывать своего возмущения.
— Когда тебе станет плохо, не обращайся ко мне за помощью.
— И ты ко мне тоже не обращайся. Я не стану помогать тебе в дурацкой крысиной возне с другими колдуньями.
Не говоря ни слова, моя мать мановением волшебной палочки уничтожила карнавальный костюм, в котором я собиралась изображать Баалату.
— Ну и пожалуйста! — воскликнула я. — Сошью себе другой!
Деметра молча вышла за дверь.
Трещина, возникшая в наших отношениях, почти затянулась, но я сделала все, чтобы она расширилась до размеров пропасти.
Через несколько минут ко мне в комнату на цыпочках вошла озабоченная Метрикселла.
— Вы опять поссорились?
В знак благодарности за участие в моей судьбе я обняла ее, потом встала с кровати и выглянула в окно.
Зимние дни на средиземноморском побережье, как правило, очень ясные. Когда ветер разгоняет облака, прозрачное голубое небо сверкает, будто летом. Но это обман. Кажется, раз солнце светит ярко, то и на улице тепло, но на самом деле там очень холодно.
