Анастасия Эльберг - Бледнолицый бог
Я чувствовал, что нужно что-то сказать, но к горлу подкатил комок. Веста глянула на меня.
— Ты ничего об этом не знаешь, да? Неудивительно. Почти все свидетели того случая уже мертвы, да и Дэйна, как ты заметил, не любит откровенничать. А о браслете знаю только я. Сам знаешь, ее вера в приметы порой пугает. Она не хотела рассказывать об этом вплоть до церемонии предназначения. Пригласить только самых близких.
— Она сказала мне кое-что еще.
Веста снова повернулась ко мне — на этот раз, она смотрела заинтересованно. А я только сейчас понял, кому же предназначалась фраза «ведь я люблю тебя». Точно не мне. Наверное.
— Что, брат?
— Да… ничего. Ей было очень плохо, она бредила. Я волновался.
Веста кивнула.
— Вернемся? — предложила она. — Не устал?
— Не устал. Но замерз. Спустимся ниже по склону и разведем костер. Ненавижу холод.
— Метнул кинжал, говоришь.
Веста полулежала у огня и смотрела на то, как я достаю из кисета уже свернутую папиросу.
— И вернул его.
— Впервые о таком слышу.
— Я тоже. Но мне это уже не нравится.
Она проследила взглядом за язычком огня на тоненькой ветке, которую я достал из костра.
— Мне лучше пойти с вами, брат.
— Нет. Он мой.
Я закурил и вернул ветку в огонь. Веста сменила напряженную позу на расслабленную.
— Ты хоть понимаешь, как вам повезло? Если бы не Ник, вы бы оба были уже мертвы!..
— Еще одна загадка. Чертовски загадочная деревенька.
Она взяла длинную палку и принялась ворошить угли в костре.
— Тогда ты был еще молод. Уверена, что прозвище «Златовласка» тебе ничего не говорит.
— Ничего, — кивнул я.
— Ее зовут Мао. Бессмертная. Она на пару веков младше тебя. Одно из первых поколений Незнакомцев, обращенных после Реформы. Дикая и злая, как сам Дьявол. Она сводила всех с ума, наводила страшный бардак, каким-то образом тащила за собой других Незнакомцев. За ее головой охотились почти все старшие каратели. Она не пряталась — ее узнавали по длинным золотым волосам. За это ее и прозвали Златовлаской. Встряхивала ими, как лиса хвостом — и уходила от самых опытных охотников. Как-то раз ушла даже от меня.
— Вот как.
Веста оставила палку в костре и легла, положив руки под голову.
— Думаю, это могло продолжаться вечно, но она пропала. Мао скрывалась больше сотни лет, и века четыре тому назад вернулась в компании двух молодых Незнакомцев, ее созданий. Ее будто подменили: от дикости и ярости не осталось и следа. Больше для нее не существует ни Темного мира, ни бывших приятелей-Незнакомцев. Ее вселенная вмещает троих — ее и сыновей. Они находятся вместе двадцать четыре часа в сутки, спят рядом. Ради них она готова пойти даже на убийство карателя. С век назад кто-то из молодых по чистой случайности проезжал рядом с замком, где они жили, и она припугнула его так, что теперь он туда ни ногой. Ей наплевать на свою жизнь — она без раздумий расстанется с ней, если это спасет кого-то из детей. Она следует любой их прихоти, выполняет любой каприз. Словом, сумасшедшая мамаша.
И Веста красноречиво покрутила пальцем у виска.
— Сумасшедшая мамаша? — переспросил я с сомнением. — Незнакомка?.. Так, значит, все же смертная игрушка?
— Да. Поэтому она и кормила Ника кровью — если бы он умер, дети расстроились бы. Очень избалованные мальчики.
Последнюю фразу она сказала с таким серьезным лицом, что я с трудом удержался от улыбки.
— Боюсь и подумать, что с ней случилось за тот век с лишним.
— Все гадали и не могли понять. А потом кто-то из старших карателей увидел ее мельком во время одного из путешествий. У нее на плече есть татуировка.
— Да, Ник мне говорил. Что там изображено?
— По правде говоря, это не совсем татуировка. Это шрам. И, как ты сам понимаешь, его мог оставить только один металл — храмовое серебро.
Я поморщился. Мысль об испытанных Незнакомкой в момент нанесения такой «татуировки» ощущениях мне не понравилась.
— Клеймо?..
— Да. Дракон, свернувшийся клубком и держащий лапами свой хвост.
— Символ перерождения.
— Точно. Авирона сказала мне то же самое. А потом предположила, что ее переобратили.
Наверное, мое лицо вытянулось от удивления, потому что Веста удовлетворенно кивнула.
— Я отреагировала точно так же, — сказала она. — Мы искали другие объяснения, но Дэйна нашла доказательство. Как-то раз она отправилась в вампирский клан для того, чтобы обговорить какие-то вопросы. В дороге решила отдохнуть в деревеньке неподалеку от замка Мао. Незнакомка с сыновьями пришла к дому человека с печатью Лилит — их привлек запах. У человека был кинжал из храмового серебра, и он, защищаясь, попытался напасть на Мао. Нанес ей два удара, но оставил только пару царапин.
Я бросил в костер истлевшую папиросу.
— Ты понимаешь, как это звучит, сестра?
— А ты понимаешь, почему ее кровь так подействовала на Ника? Его раны заживают за считаные минуты, он не стареет, не болеет, может долго обходиться без сна. Он смог вылечить карателя, который находился на грани ментального истощения. Если бы этот охотник пил кровь, то я бы предположила, что Мао способна дать темную жизнь без обращения.
А если бы Веста была человеком, то я всерьез испугался бы, что у нее жар.
— И Орден об этом до сих пор не знает?
— А даже если узнает, что произойдет? Этот процесс отнял у нее много времени — больше века. И Великая Тьма знает, какую боль ей пришлось вынести. Недаром она полностью закрылась от внешнего мира — уж точно не потому, что стала неуязвима. Ты сам знаешь, каково это — выложиться полностью, потратить все силы можно за считаные минуты, а восстанавливать их долго и больно. Времена Реформы прошли, Орден не пойдет на такие жертвы — никто не будет ставить опыты и ждать сначала результатов, а потом становления нового порядка. Даже ради поколения карателей, которые не боятся храмового серебра.
VII
Курт
— Сильвер! Когда ты уже угомонишься, чертов увалень?! Чего ты пристал ко мне так, будто я принес твои любимые рыбьи головы?!
Последний час Курт отбивался от назойливых попыток кота взобраться к нему на колени. Животное будто сошло с ума: ходило кругами, истошно мяукало и временами останавливалось для того, чтобы подрать когтями ковер, при этом переходя на протяжный, леденящий душу вой. На памяти молодого человека Сильвер никогда себя так не вел: обычно его спокойствию можно было позавидовать. Даже еду он выпрашивал многозначительным взглядом, но не криком.
