Дэйв Дункан - Прошедшее повелительное
Лизердейл навострил уши, но виду не подал.
– Друзья семьи?
– Не слышал, чтобы он упоминал кого-либо.
– Мистер Джонс, вам ни о чем не говорит имя или прозвище «Джамбо»?
– Весьма распространенное прозвище, только и всего. У нас в четвертом классе учится Джамбо Литтл.
– Нет. Ладно. Расскажите мне о кузине.
– Мисс Алиса Прескотт. У меня, кажется, есть ее адрес.
– Насколько они близки?
Джонс изобразил понимающую улыбку:
– Два месяца назад Экзетер был у нее на дне рождения; ей исполнился двадцать один год. До достижения совершеннолетия она – как и он – находилась под опекой дяди – преподобного Экзетера. Я не видел юную леди несколько лет, но полагаю, что молодой человек пребывает в сильном смятении. Как к нему относится она, мне неизвестно. Он на три года моложе, и они в близком родстве.
– Я прослежу, чтобы ее оповестили о случившемся, сэр.
– Благодарю вас. Уверен, Экзетер будет весьма благодарен за это. Если она хоть отчасти такова, какой он ее считает, она откликнется.
Хороший школьный наставник – это не просто надзиратель. Акции Джинджера Джонса в глазах Лизердейла заметно повысились. Доверие и дружбу по меньшей мере одного из своих подопечных он завоевал, это точно.
– Расскажите мне о самом юноше, сэр.
– Крепкий… – Джонс задумался на мгновение. – Неплохой спортсмен, хотя и не выдающийся, если не считать крикета. Он один из лучших подающих, учившихся в последние годы в нашей школе. Немного склонен к одиночеству, особенно после трагедии, но, несмотря на это, его любили. Безупречно выполняет все, за что берется. Прирожденный лидер – младшие слушались его беспрекословно, а ведь он никогда не повышал голоса. Они на него только что не молились. Немного слабоват в математике – он просто не видел в ней особого смысла. Зато поразительные способности к языкам. Окончил школу с медалями по греческому и немецкому, да и по латыни был близок к этому. Чуть хуже французский, – помедлив, добавил он.
Ну да, именно такая информация будет наиболее убедительна в суде.
– Итак, он окончил школу. Не знаете ли вы, каковы его дальнейшие намерения?
Джонс не торопился с ответом.
– Насколько я знаю Экзетера, ему, как и всем остальным, не терпится надеть форму. Проучить гуннов как следует!
– А если бы мобилизацию не объявляли?
– Он собирался в Кембридж. Похоже, он давно уже сделал выбор в пользу двух или трех колледжей – на такие дела в семье деньги имеются.
– А дальше что? По отцовским стопам? Министерство по делам колоний?
Пауза.
– О нет. Современные языки.
Лизердейл сделал пометку в блокноте. Свидетель чего-то недоговаривает. Возможно, молодой Экзетер держит обиду на организацию, обвинившую его отца за то, что тот был слишком хорош для своей работы. Впрочем, вряд ли это имеет какое-либо отношение к убийству.
Мотив! Лизердейлу просто необходим был мотив. Что превратило образцового школьника в жестокого убийцу?
– А родственники с материнской стороны?
– Если и есть, самому Экзетеру о них ничего не известно. Его мать родом из Новой Зеландии.
– Но из европейцев?
Джонс снисходительно усмехнулся:
– Ищете ложку дегтя, инспектор? Не могу не признать, у него темные волосы, и загорает он почти дочерна, но его глаза! Голубые, как небо. Я бы сказал, этакие корнуолльские.
Почему-то это задело Лизердейла.
– Я не видел его глаз, – сказал он. – Они были закрыты. – Пожав плечами, он возобновил допрос. – А как у него с личной жизнью? Ничего такого на горизонте?
Казалось, преподаватель французского постарел с начала допроса на несколько лет. Покровительственный тон, отличавший его поначалу, давно уже исчез, но от этого вопроса на его щеках появился сердитый румянец.
– Я уже говорил вам, как высоко ценю Экзетера. Экзетер – молодой английский джентльмен.
– Будьте добры, мистер Джонс, отвечайте прямо.
Джонс фыркнул:
– У мальчиков в закрытой школе нет личной жизни. То, что может случиться во время каникул, – вне пределов моего зрения, но даже так я сомневаюсь, чтобы эти правила нарушались. В школах типа Фэллоу целомудрие блюдут тщательнее, чем в любом известном мне монастыре. Я, кажется, уже говорил вам, что мистер Экзетер неравнодушен к своей кузине.
Лизердейл нехотя записал ответ.
– Заранее прошу прощения за следующий вопрос, однако я обязан задать его. Как насчет «любви, что даже имени себя стыдится»?
– Нет! Любой намек на такое в Фэллоу – повод к немедленному исключению, будь то ученик или наставник! – Мгновение Джонс просто свирепо смотрел на него, потом перевел дух. – Конечно, это всегда потенциальная проблема в обществе, состоящем исключительно из мужчин. В некоторых школах, пусть даже примерных… нет, я совершенно уверен. Мы не наивны. Мы следим за этим. У нас вот уже много лет не было ни одного случая. Холодный душ и постоянная физическая нагрузка, инспектор!
– И Экзетер?..
– Абсолютно гарантированно.
Похоже, он говорит совершенно искренне. Возможно, он просто не настолько хорошо знает своих подопечных, как ему представляется. Единственным вразумительным мотивом в этом деле может быть порыв страсти. С минуту Лизердейл продолжал крутить в пальцах ручку, думая, что бы еще спросить об Экзетере. Уверенность наставника в этом мальчишке смущала его. Она мешала ему: на присяжных такое всегда производит впечатление.
Когда он поднял взгляд, Джонс устраивался в кресле поудобнее.
– А другой мальчик, интересующий вас, инспектор? Смедли, полагаю?
– Тимоти Фитцджон Боджли.
– Что?! – Подобного ужаса от Джонса вряд ли можно было бы ожидать, скажи ему даже, что его назначают обучать принца Уэльского ивриту. – Объясните, пожалуйста.
– На данный момент подробности дела засекречены, мистер Джонс. До воскресных газет информация не дошла, однако что-то наверняка просочится в завтрашние выпуски.
Наставник застонал:
– Ради всего святого, скажите мне! Это ужасно!
– С вашего позволения, сначала ваша оценка молодого Боджли. Он тоже проживал у вас в корпусе?
– Да. Они с Экзетером дружили в младших классах, и эта дружба продолжалась и дальше – пожалуй, со стороны Экзетера в меньшей степени, чем со стороны Боджли. Экзетер более, так сказать, самостоятелен. – Джонс снова протер пенсне, близоруко щурясь, будто вообще ничего не видит без него. – Боджли – мальчик болезненный. Его постоянно беспокоит астма. Из-за этого он не мог участвовать в играх… его прозвали Волынкой.
– Его отец – выпускник Итона. – Лизердейл умолчал о том, что изучал биографию начальника по принадлежавшему самому этому достойному джентльмену справочнику «Кто есть кто».
