Дэн Ферринг - Братство меча
— С другой стороны, — подал голос Алкемид, — не сделай он этого, и Киммерия просто не существовала бы вовсе. Получается парадокс: Конан спасает Киммерию, чтобы иметь возможность родиться...
— Правильно. — Пелиас довольно прищурился. — На самом деле не все так мрачно, и в то же время все еще хуже... Конечно, может быть, змеелюди и не смогут истребить твоих предков, Конан. Здесь нельзя быть уверенным... Многочисленные возможности выбора создают целую лавину вероятностей... Кто знает? Может быть, наоборот, спасая своих, ты убьешь себя...
— Зачем ты все это говоришь, маг? Чтобы еще больше запутать меня? — Конан нахмурил густые брови. — Я ждал от тебя разъяснений...
— А я только все усложняю... — продолжил Пелиас его мысль. — Нет, не все так. Я лишь хочу, чтобы ты и твои спутники осознали бессмысленность рассуждений и доверились выбору своего сердца. Но помни, король, опасно изменять прошлое. Только непреклонная воля поможет тебе там. Впрочем, тебе ее не занимать... Что ж, а теперь подумайте...
— Конечно, мы пойдем, — перебил его молчавший до сих пор Кербалл.
Конан молча кивнул, соглашаясь.
— Хорошо. — Пелиас в задумчивости потер лоб. — Но я должен предупредить, что вернетесь вы не все. Так я вижу. Как воины вы, безусловно, готовы, но ведь ты, Конан, еще и король...
— Я обещал... — Конан пожал плечами. — К тому же Паллантид вызвал сюда Троцеро Пуантенского. Я отдам распоряжения. Граф будет править до моего возвращения или пока совет не изберет преемника.
— Мой король! — Алкемид поднялся со своего места. — Позволь все же испросить твоего величайшего разрешения присоединиться к миссии.
Конан удивленно поднял брови:
— Вот как... Теперь понятно, почему Пелиас именует тебя третьим. Ну что же, я уверен, ты не будешь обузой. Мне кое-что известно о происхождении твоих шрамов. Но ведь мои соплеменники едва не убили тебя. Зачем тебе помогать им?
— Это была война. — Голос философа звучал твердо. — Мы вторглись на вашу землю. Вы одержали победу. Но дело вовсе не в киммерийцах. Ты же знаешь о моем труде. Конечно же, летописцев много, тот же Астинус, например. Но я в отличие от других пытаюсь быть объективным. Я мог бы описать вам то, что увижу собственными глазами.
— Но подумай, тебя там не ждут. Нас с Кербаллом звали, а тебя ведь могут и не принять... Или я не прав? — Король взглянул на Пелиаса.
Тот покачал головой:
— Вовсе нет. Его тоже пригласили.
— Кто? — Конан удивленно посмотрел на философа. — Кулл?
— Нет, Гонар.
* * *
Он выбрал доспехи простого наемника: бронзовую двустворчатую кирасу, застегивавшуюся на правом боку; стальные наплечники с небольшими крыльями, защищающие шею с боков и позволяющие свободно двигать руками; легкие поножи, пластинчатый наруч для правой руки и средних размеров круглый щит.
Из оружия король взял свой длинный меч, приладив его ножны на спину, и прямой кинжал. Подумав, Конан снял с крюка тяжелый коринфский шлем без гребня с бронзовыми нащечниками и, держа его в руках, обернулся. В оружейной кроме него находился только Кербалл, а маг с философом куда-то ушли. Побратим, верный киммерийскому обычаю, на защитное вооружение почти не обратил внимания. Он взял из всего арсенала только два широких боевых браслета и маленький кулачный щит. Его меч был короче, чем у Конана, и Кербалл носил его на поясе. Зато он присмотрел себе в королевской оружейной секиру на длинном древке. Взглянув на короля, Кербалл с усмешкой сказал:
— Что-то ты, брат, сидя на троне, совсем забыл наши обычаи. На тебе столько металла, что ты больше похож на какого-нибудь ванира или аса.
— Я ничего не забыл. Просто, побродив по миру, повидал, как сражаются разные люди. И скажу тебе, что доспехи бывают совсем не лишними. На самом деле цивилизованные люди не трусливей нас, вон возьми любого из моих гвардейцев или хоть того же Алкемида... Просто они воюют иначе. Все зависит от того, чем располагает противник. Ведь даже у нас, в Киммерии, охотясь на кабана, иногда надевают поножи и набрюшник из грубой кожи или берут щит. Большинство удальцов обходится без него, но... Когда ты не знаешь, каким будет твой враг, лучше иметь доспехи под рукой. В любом случае их всегда можно снять...
В это мгновение открылась дверь, и в зал вошел Пелиас.
Глава четвертая
Подковы коней звонко стучали по мостовой. «И лошадей здесь подковывают не так, как у нас, — рассеянно думал Конан. — Надевают на копыта чуть ли не башмаки...» С самого Перехода его не покидало ощущение нереальности окружающего, словно ему снится очень яркий сон, как тот, в котором он встретился с Куллом. Но тогда как раз ему вовсе не казалось, что он спит. Там все выглядело как наяву и, даже более того, так и было. Здесь же... Утренний воздух, прохладный и свежий, приятно холодил кожу, на каменных мостовых пустынных улиц мелкими капельками оседал туман. Кавалькада всадников оставляла на росе отчетливые следы. Восходящее в персиковом рассветном ореоле солнце ласкало дремлющий Пурпурный город. Конан, мысленно возвращаясь в Тарантию, видел, какие они разные, эти две столицы.
Тарантия — город-крепость. Мощные стены окружают ее несколькими рядами, образуя крепость внутри крепости. Даже разросшиеся за последние годы предместья столицы окружены валом и рвом. Дома, словно воины в строю, теснят могучими плечами узкие улицы. Тарантия, несомненно, красива. Но ее красота сурова, как сурово, несмотря на все внешние украшения, совершенство боевой колесницы. Столица Валузии оказалась другой. Каменное кружево резьбы, испещрявшее гигантские блоки построек, делало их воздушными и легкими, скрадывая мощь стен. Огромные арки из розового гранита казались в призрачном свете утра тонкими и невесомыми. Недаром столицу Валузии называют еще Хрустальным городом. Даже башни крепости, что тяжелыми глыбами кровавого камня вздымались над всеми постройками столицы, походили на рвущиеся вверх в безумной пляске языки темного пламени...
* * *
Вчера Конан впервые увидел валузийскую столицу...
Переход между мирами завязал все его внутренности в узел. Жуткие картины до сих пор стояли перед глазами короля, и он с невольным содроганием думал о том, что это придется испытать еще раз. Ревущие вихри, бездны, разверзающиеся под ногами, буйство мгновенно сменяющихся красок, невероятные звуки — все это подавляло, отнимало силы. Казалось, что за эти мгновения он устал, словно за несколько дней бессменной работы на веслах. Пелиас обещал «путешествие с удобствами». Если это так, то в какие же бездны мрака заглядывал он сам?
В самом начале Перехода их пронесло через гигантскую стену тумана. За ней расстилалась унылая серая равнина, покрытая невысокими холмами, навевавшая тоску и безысходность. Несомненно, именно здесь и находилось пресловутое царство Нергала. Потом все смешалось...
