Мэл Одом - Черная Дорога
Когда трос был надежно закреплен (Лон за это время успел сделать всего три шага), Дэррик подергал веревку, проверяя, можно ли на нее положиться. Удовлетворенный, он крикнул вниз, что швартов закреплен, и бросился догонять убегающего пирата.
– Вставай и одевайся, – велел капитан Райтен, не глядя на лежащую рядом с ним женщину.
Не произнеся ни слова, наученная прошлыми ошибками, осознавшая, что разговоров от нее не требуется, обнаженная женщина поднялась с постели и пересекла комнату, направляясь к оставленной на кресле одежде.
Хотя Райтен и не испытывал никаких чувств к этой женщине, даже презирал ее за то, что она опять разоблачила его слабость – неспособность контролировать похоть, капитан пиратов наблюдал, как она одевается. Тело его покрывал пот, свой и ее, ибо в комнате было слишком жарко от бушующего в камине пламени. В порту Таурук осталось всего несколько годных для жилья домов. Эта гостиница была одним из них. Пираты жили здесь, а заодно хранили еду, одежду и товары с потопленных ими кораблей.
Женщина была молода, и даже тяжелая жизнь среди морских разбойников не слишком исказила плавные линии ее гибкого гладкого тела. Только вдоль бедра тянулся еще не до конца заживший рубец, свидетельство последнего урока дисциплины, преподанного ей Райтеном при помощи хлыста.
Даже сейчас, одеваясь с методичной продуманностью, она пользовалась своим телом, чтобы показать мужчине, что все еще чувствует свою власть над ним. Он желал ее, хотя ему и было на нее плевать, и она знала это.
Женщина мешала Райтену. И все же он пока не убил ее. И не позволял другим пиратам пользоваться ею, приберегая для собственных нужд. Если бы она умерла, ни одна из женщин, захваченных на разграбленных кораблях, не удовлетворила бы капитана.
– Ты все еще думаешь, что по-прежнему горда духом, женщина? – властно спросил Райтен.
– Нет.
– А хочешь попробовать опять ткнуть меня носом во что-нибудь, а?
– Нет.
Отвечала она холодно и тихо.
Ее спокойствие колебало непрочные границы, не позволяющие прорваться гневу Райтена. Из-за распухшей шеи все еще страшно болела голова, и чувство униженности после нанесенного Чоликом оскорбления не покидало капитана.
Он снова подумал о том, как старый жрец едва не расправился с ним, доказав, что отнюдь не является трясущимся дряхлым дураком, каковым всегда считал его Райтен. Капитан пиратов потянулся к длинношеей бутылке с вином, стоящей на невысокой тумбочке у кровати. С захваченных кораблей он и его команда забирали не только золото и серебро.
Откупорив бутыль, Райтен влил в себя немалую порцию вина темно-бордового цвета. Густая струя обожгла глотку, едва не перекрыв дыхание, но все же благополучно отправилась к желудку. Он утер рот тыльной стороной ладони и взглянул на женщину.
Она стояла в простой сорочке, босиком. После заданной ей однажды порки она и не мыслила покидать комнату без разрешения. Или просить на то позволения.
Райтен загнал пробку обратно в бутылку.
– Я никогда не спрашивал твоего имени, женщина.
Ее подбородок слегка приподнялся, и на миг ее глаза впились в его, но тут же снова потупились.
– Ты желаешь знать мое имя?
Райтен ухмыльнулся:
– Если бы я хотел, чтобы у тебя было имя, я бы его тебе дал.
Щеки женщины вспыхнули от внезапной злости и замешательства, она почти потеряла контроль над собой, однако заставила себя проглотить и это. Синяя жилка на ее шее неистово пульсировала.
Схватив одеяло, Райтен утер им лицо и резко соскочил с кровати. Он надеялся, что выпил достаточно, чтобы уснуть, но что-то не получалось.
– Ты была важной особой в Западных Пределах, женщина?
Райтен натянул штаны. По привычке он оставлял меч и нож под рукой, но взгляд женщины никогда не останавливался на оружии надолго. Она знала, что это приманка и ей нельзя поддаваться искушению.
– Я не из Западных Пределов, – ответила она.
Пират накинул рубаху. Остальная одежда у него была на корабле – как и горячая ванна, потому что мальчишка-юнга прекрасно знает, что его ждет, если он позволит воде остыть.
– Откуда тогда?
– Из Араноха.
– Лат Голейн? Да, я заметил у тебя небольшой акцент.
– С севера Лат Голейна. Мой отец вел дела с городскими купцами.
– Какие такие дела?
– Он был стеклодувом. Делал самые прекрасные вещи в мире. – Голос женщины дрогнул.
Райтен смотрел на нее с холодным бесстрастием, понимая, откуда исходят такие эмоции. И, зная это, он не мог не повернуть еще раз нож в старой ране:
– Где твой отец сейчас?
Губы ее задрожали.
– Твои пираты убили его. Безжалостно.
– Он наверняка оказывал сопротивление. А насчет милосердия – так я им его не позволяю. – Райтен пригладил взъерошенные волосы пятерней.
– Мой отец был стар, – заявила женщина. – Он не мог ни с кем драться. Он был добр и мягок, его незачем было убивать.
– Убивать? – Райтен швырнул ей слово обратно. В два быстрых шага преодолел он разделяющее их пространство. – Мы пираты, женщина, а не кровавые убийцы, и я научу тебя говорить о нашей профессии вежливо.
Она не взглянула на него. В глазах набухали слезы страха и сбегали тонкими ручейками по избитому лицу.
Погладив женщину костяшками пальцев по щеке, Райтен наклонился к ней и прошипел в ухо:
– И со мной ты тоже будешь разговаривать вежливо, или я вырву этот язык и натравлю на тебя своих морских волков.
Голова женщины качнулась к нему. Глаза вспыхнули, отражая бушующий в камине огонь.
Райтен ждал, размышляя, что она скажет теперь. Женщина молчала, и он продолжил дразнить ее:
– Твой отец умер достойно? Что-то я не припомню. Сражался ли он или издох, завывая, как старуха?
– Будь ты проклят! – вскрикнула женщина. И бросилась на него, взмахнув кулачком правой руки. Не сходя с места, Райтен поймал слабый кулак, полностью исчезнувший в его ладони. Она дернулась, попытавшись ударить мужчину в пах. Капитан пиратов чуть повернул ногу, и удар пришелся в бедро. Потом он повел плечами и наотмашь хлестнул дерзкую по лицу.
Удар был такой силы, что отбросил женщину к стене. Оглушенная, с закатившимися глазами, она, неуклюже подвернув ноги, сползла на пол.
Райтен облизал разбитые о ее зубы костяшки. Боль дала ему ощущение полноты жизни, а вид беспомощно раскинувшегося перед ним тела позволил почувствовать, что он вполне владеет собой. Шея все еще саднила, но свое унижение он уже разделил с женщиной, пусть она о том и не подозревала.
– Я убью тебя, – прохрипела женщина. – Клянусь Светом и всем святым в мире, что, если ты не убьешь меня, я найду способ прикончить тебя.
Она вытерла окровавленный рот рукой, запачкав пальцы.
