Юлия Васюкова - Девять жизней одной Кошки
— Судья Шелара, — резкий окрик вывел меня из этой своеобразной спячки, и я вздрогнула, не спеша оборачиваться. — Как это понимать?
На пол рухнула пачка бумаг и мне даже не нужно смотреть на них, что бы понять в чём дело. На меня опять донесли, в который раз. Ноя точно знаю, что исключить меня из Гильдии или снять с поста не получиться, сколько бы кляуз не писалось. Слишком ценный сотрудник, слишком много знаю…
— Что именно, судья Этгар? — Медленно повернулась, нацепив на лицо саму приветливую из всех своих улыбок. Стоящий в дверном проёме пухлый мужчина, с длинной бородкой, вздрогнул и поёжился. Он не любил меня, как и большинство остальных судей. — Неужели кто-то жалуется? — И чуть вскинула брови, насмешливо и презрительно рассматривая его.
— Не знаю, чем вы заслужили благосклонность Высшего Судьи, но склонен думать, что вовсе не своими умственными способностями! — И похотливый взгляд на моё тело.
Сегодня я была одета достаточно консервативно и строго, на собственный взгляд. Те же чёрные брюки, те же замшевые сапоги, что были на мне ночью. Только вместо красного платья чёрная шёлковая рубашка в комплекте с приталенным, узким жилетом, из тёмно-зелёной замши. Естественно, всё это выгодно подчёркивало мою фигуру и тешило самолюбие, когда я замечала, сколько взглядов задерживают на мне не только мужчины, но и женщины. Большинство считало, что я оделась излишне вульгарно и откровенно.
Усмехнулась. Они просто не видели меня в других, более открытых нарядах.
— Жалеете, что не можете воспользоваться тем же самым? — Мягко улыбнулась и скрестила руки на груди. — Итак, что это за бумаги?
— Здесь доклады наших информаторов. И они касаются вас, Шелара, — Этгар скривился, но проигнорировал мою колкость. — Особенно в части ваших… Сексуальных предпочтений.
— Оу? — Я сделала вид, что удивлена. — И что же они там написали? Что я сплю со всем городом, не взирая на пол, возраст, и вероисповедание? Если так, то это мне даже льстит в некоторой степени.
— Здесь сказано, что вы состоите в порочной связи с главарём одной из самых крупнейших банд. И это совершенно не смешно, Шелара! — Рявкнул этот придурок, заметив, что меня это все, откровенно говоря, забавляет.
— Дорогой мой судья Этгар, — мягко промурлыкала, устроившись на обломках стола и закинув ногу на ногу. Взгляд мужчины моментально перетёк с моей груди на бёдра. Все мужики — одинаковы, кем бы они себя не считали. Хоть богом пусть возомнят себя, но натура остаётся неизменной кобель не меньше и не больше. — Я не буду сейчас говорить вам о том, что вы спите со своей собственной дочерью, пряча её ото всех и прикрывая это тем, что у неё слишком ранима психика. Хотя по мне, так она там отсутствует напрочь, как и какой-либо разум, потому что её мозг остановился в развитии ещё в младенчестве. Я не вспомню и о том, что несколько лет назад стражниками были найдены маленькие мальчики утверждавшие, что их развратил некий неизвестный судья. Я промолчу о пленниках, которые утверждают, что их насилует какой-то призрак. Лишь одно спрошу, как такой весьма интересный человек всё ещё жив? Может быть, потому что одна судья ничего не предпринимает, хотя и знает достаточно?
— Как ты… — Он задохнулся, явно не находя слов, что бы более точно описать меня. Я довольно улыбнулась и вытащила мундштук из красного дерева, портсигар с тонкими сигаретками, коробку спичек. Вставив сигарету в мундштук, прикурила и затянулась, покачивая ногой. — Да я…
— Что ты? — Немного презрительно поинтересовалась, выпустив струю дыма в потолок. — Ты ничто, ничтожество, которое по недоразумению всё ещё живёт. Если бы не я, все твои делишки давно дошли бы до верхушки Гильдии. Учитывая, что у них навалом своих грязных секретов, вряд ли кто-то обрадовался ещё и твоим. Но и моему терпению придёт конец, если ты не прекратишь пытаться меня в чём-то уличить. Я понятно говорю?
— Ты… — Он покраснел. Казалось, ещё пара минут и его хватит удар. Мой взгляд безразлично скользил по раскуроченной комнате, изредка отмечая особо красивые руины. Пожалуй, мне давно стоило заняться сменой интерьера. А то как-то скучновато здесь было, что ли? В общем, как говорит Киетта, всё что не делается, всё к лучшему.
— Я думаю, наш разговор подошёл к концу? У меня ещё много дел, — стряхнула пепел на пол и чуть вскинула брови.
— Да, судья Шелара, — прошипел мужчина и удалился, старательно проклиная меня всеми известными ему ругательствами. Наверное, мне стоит пересмотреть свою политику в отношении его "художеств".
Бумаги так и остались на полу. Сиротливой кучкой валялись на чёрном камне, привлекая к себе внимание.
Сжечь? Можно, конечно же… Но только это привлечёт внимание. Всем захочется узнать, что же такого ценного в них было, раз я предпочла их спалить.
Спрятать? Тоже не вариант, ни один тайник не может гарантировать полной безопасности, уж мне ли не знать? Я их вскрыла столько, что впору писать трактат о правильном вскрытии и обнаружении таких штучек.
А если…
Прищурилась и ещё раз посмотрела на эту бесполезно истраченную древесину. Что ж, мне несомненно стоит попрактиковаться в подделке чужого почерка. К тому же, таким нехитрым способом можно натравить Гильдию с Отделом внутренних расследований на кого-то другого, тем самым оставив себе больше места для манёвров. А оно мне пригодиться, если я действительно хочу разыграть партию с Отступниками. Они подставили Алексана под удар, решив, что он не сдаст их Гильдии. И оказались правы. Не учли эти "умники" только одного. Точнее… Одной.
Меня.
Рассмеялась, запрокинув голов назад и счастливо улыбаясь. Если отступники отели войны с Гильдией, то они её получат. Вот только на жертвенный алтарь ляжет совсем другая жизнь. Я тоже люблю поиграть.
Мысли о жертве вернули меня в ночь, к той невинной девочке, пострадавшей от моих же рук. Если кто-то когда-то узнает об этом, то, не колеблясь ни секунды, осудит. Разбираться в мотивах и причинах поступка никто не станет, это не интересует толпу. Они жаждут крови и готовы впиться своими зубами в любого, кто оступился.
Усмехнулась и встала, собираясь заняться исполнением своего замысла. Мне плевать, если меня уличат в чём-то и осудят. Мне плевать на мнение остальных, я давно уже не завишу от него. Они дорого заплатят за насмешки и обвинения только в том случае, если коснуться ими Киетты или кого-то, кто дорог мне.
Подобрав бумаги, вышла из кабинета, намереваясь сделать всё необходимое в одном единственном помещении в этой тюрьме, куда никто и никогда не заходит. Архив, располагающийся на первом подвальном этаже, всегда пустовал, только бумаги, пыль и паутина.
