Тесса Греттон - Магия крови
— Я была любимой мачехой вашего папочки, так что не путайся под ногами и дай мне приготовить ужин.
Ми у моего брата, ни у меня не нашлось никаких возражений. Она как-то показала нам фотографии, где мы, еще маленькие, вместе с ней, мамой и папой сняты во время поездки в Сент-Луис, хотя ни у меня, ни у Риза не сохранилось никаких воспоминаний об этом. Появление Джуди стало для нас благословением свыше, потому что она отлично разбиралась в управлении банковскими счетами и помогла нам выгодно разместить деньги, полученные от компаний, с которыми родители заключили договора страхования жизни.
Ее абсолютно белые волосы были достаточно длинными, она заплетала их в косы и укладывала вокруг головы в виде короны — такую прическу она сделала сразу после того, как я подстриглась очень коротко. Этим она выразила, как могла, свою солидарность. Я не говорила Джуди о том, что избавилась от своих волос, потому что их кончики были испачканы кровью моей матери. И всякий раз, когда волосы касались моей шеи, я вспоминала разговор с шерифом Тоддом. Мы сидели, обхватив чашки с остывшим кофе, и мои волосы слиплись от высохшей крови.
— Силла, радость моя, ну скажи же, ради бога, о чем ты думаешь?
Я растерянно заморгала.
Бабушка Джуди вздохнула и потянулась к бокалу с бурбоном, а затем продолжила:
— Хотя я и так знаю. — Одним движением запястья она опрокинула в себя напиток и, указав на окно кухни, спросила: — А кто этот парень, с которым ты приехала?
— Он новенький в нашей школе. Николас Парди. — Я встала и пошла к раковине, чтобы налить себе воды, а заодно принести Джуди еще льда для бурбона. — Он внук мистера Харлая.
Когда я снова вернулась к столу, Джуди сидела, откинувшись на спинку стула, ее лицо было хмурым и задумчивым.
— Ага, так он живет в том доме в лесу, верно? Твой отец встречался с одной девочкой оттуда, когда учился в средней школе.
— В самом деле?
— Да. Дейзи, или Делайла, или еще как-то там… не могу вспомнить. Они расстались за несколько месяцев до того, как он встретил твою маму. Все произошло так внезапно, что я с трудом в это поверила. Но потом твой отец уехал в колледж, ну и все прочее. Да и вообще, нет ничего хорошего в том, чтобы связывать себя какими-либо отношениями.
Я потерла свои замерзшие ладони, и при этом мои кольца издали звук чокающихся бокалов.
— Он тоже решил участвовать в постановке, а потом предложил подвезти меня, нам же по пути, — добавила я.
— Как галантно!
Я посмотрела на Джуди. Она положила лед в бокал и сделала глоток. Ее длинные пальцы были шишковатыми и морщинистыми, как, впрочем, и все тело, но на ногти был аккуратно нанесен слой лака. Джуди вновь отхлебнула бурбона и, не опуская бокала, посмотрела на меня сквозь стекло. Сделала хороший глоток и, не отрывая бокала от губ, смотрела на меня сквозь его стекло. Она никогда не приставала с расспросами, а просто ждала, когда я ей сама все выложу. Именно так она узнавала обо всем, и никто не считал ее назойливым человеком, сующим нос не в свои дела. Она была терпеливой.
— Он клевый парень, — сказала я.
— Сходи с ним на свидание.
— Бабушка!
— А почему нет?
— Да я просто… ну, я не знаю.
«Когда он смотрит на меня, мне кажется, я куда-то улетаю».
— Есть какая-то причина? У него что, несвежее дыхание? Он некрасивый?
Я молча пожала плечами.
— Конечно, ты не обязана встречаться с ним, если он тебе не нравится.
— Да нет, я… он симпатичный. — Я заерзала на стуле.
С мамой мы никогда не обсуждали подобные темы; все ее советы относительно мальчиков сводились к тому, что нельзя целоваться на первом свидании. А бабушка Джуди, наверное, решила, что я уже встречалась с кучей парней.
— Тогда в чем проблема? — настаивала она.
— Да не нравится мне все это.
— Ага! — Закатив глаза, Джуди придала своему лицу драматическое выражение. — Это просто отговорка. Тебе необходимо выйти из своего замкнутого мирка, освободить сознание.
— Я не могу.
Бабушка Джуди пристально посмотрела на меня.
— Пойми, я просто… — Я лихорадочно пыталась подобрать слова, способные описать мое состояние. — Вряд ли его первое впечатление обо мне было хорошим.
«Хотя, кажется, это его не сильно волнует», — под) мала я.
— Понятно. — Джуди взяла мои руки в свои. — Но, милая, тебе бы пошло на пользу пообщаться с тем, кто не знал тебя до всего произошедшего.
Прикусив щеку, я в задумчивости уставилась на наши руки: мои были бледными и казались слишком тонкими для тяжелых колец. Руки бабушки, хоть и морщинистые, выглядели аккуратно и ухоженно.
— Я так сильно изменилась? — шепотом спросила я, уже зная ответ.
Она сжала мои пальцы так, что кольца больно впились в кожу.
— Просто ты увяла и поблекла. Тебе нужно хорошее романтическое приключение, которое напомнит тебе о любви и разбудит твое сердце.
Ну все, с меня довольно! Отчаянно покраснев, я отстранилась:
— Мне нужно делать домашнее задание.
Слава богу, бабушка всегда знала, когда нужно остановиться. Вновь откинувшись на спинку стула, она бросила:
— Ужин в восемь.
НИКОЛАСПо всем радиостанциям, которые здесь принимали, крутили либо кантри, либо фолк-рок, поэтому я хранил пакет с компакт-дисками на полу, под пассажирским сиденьем. Время от времени я совал туда руку и вытаскивал диск наугад. В тот день мне достался альбом Эллы Фитцджеральд. Диск принадлежал еще моей матери, он был старый и поцарапанный, поэтому большая часть композиции «Над радугой»[13] попросту проскакивала.
Скрипело и шипело всего полторы минуты, и за это время я успел доехать до своего дома. Может, даже хорошо, что мне не удалось послушать песню — сейчас она бы только раздражала и мешала думать.
Почему я не попросту не остановил машину на обочине и не спросил Силлу о том, что видел на кладбище? Тогда она не смогла бы убежать. Но с моей стороны это, наверное, было бы грубо и невоспитанно.
Однако я не мог просто забыть о том вечере. Каждый раз при взгляде на Силлу мое сознание наполняли образы матери с обклеенными пластырем пальцами, и от них не так-то легко было избавиться. Я также видел Силлу, стоявшую на коленях перед начерченным на земле кругом в сумраке кладбища.
Я с силой сжал руль. Мне не хотелось возвращаться в прошлое, не хотелось портить нынешнюю жизнь; просто нужно было потерпеть эти несколько месяцев, а затем я уеду, порву все связи с отцом, Лилит и с этим поганым местом, где повсюду витал дух безумия.
Однако… как же Силла?
Обругав себя, я заехал в гараж и остановился. Сейчас здесь стояли две машины: еще один отцовский кабриолет и шикарный «гранд чероки» Лилит. То, что они оба были дома, лишь ухудшило мне настроение. Я не хотел забивать свою голову мыслями о том, чем они занимались весь день. Выйдя из салона, я взял с заднего дивана свой матерчатый рюкзачок и, перекинув его через плечо, прошел сразу в кухню. Я надеялся незаметно пробраться в спальню и сделать вид, что последние два часа я готовил домашнее задание.
