Леонид Кудрявцев - Эмиссар уходящего сна
Верно?
— Возможно, — сказал я сквозь зубы. — Вот только это мое дело.
— Конечно, конечно... И я никоим образом не желаю вмешиваться в твои дела. Но разве птица-лоцман тебе не нужна? Если мы столкуемся, то ты ее получишь. Не даром. У нас есть для тебя задание и достаточно трудное, но, выполнив его, ты получишь средство для возвращения в свой мир. Как, согласен?
Я хмыкнул.
Складно излагает. Очень складно. Впрочем, сыр в мышеловке всегда выглядит весьма и весьма соблазнительно. А иначе какая мышка в нее полезет?
— Значит, не согласен? — спросил страж порядка.
— Нет, — ответил я. — Не согласен. Поищите себе кого-нибудь другого.
— Категорически?
— Вот именно.
— Жаль, очень жаль.
— Ничем не могу помочь, — насмешливо сказал я. -. Выпутывайтесь сами.
Клинт Иствуд огорченно развел руками.
— Это твой выбор.
Мы немного помолчали.
Неподалеку от беседки послышался злобный рык какого-то постраха, а то, возможно, даже и самого настоящего ужаста, вслед за которым сразу же раздался испуганный вопль. Так кричать мог только посетитель.
— Будешь? — спросил я и указал на стаканчик.
— А почему бы и нет? — пожал плечами Клинт Иствуд. — Давай наливай. Почему бы не выпить за упущенную тобой великолепную возможность вернуться...
— Прекрати, — прервал его я. — Надо уметь проигрывать. Что бы ты ни сказал, все равно я с тобой в твой сон не пойду. Понимаешь?
— Конечно, не пойдешь. И говорю я лишь для проформы. Жаль все-таки... Ладно, наливай, что ли?
Он взял стаканчик, из которого до этого пил пост-рах, и протянул его мне.
Ну да, какой обладающий солидным жизненным опытом страж порядка откажется от дармовой выпивки? Я таких еще не встречал. Специфика профессии.
Щедро плеснув ему, я не забыл и о своей посудине.
— За знакомство? — спросил Клинт Иствуд.
— А за что же еще? Мы выпили.
Водка и в самом деле была не лучшего качества. Закуска действительно оказалась колбасой, вареной, образца доперестроечных времен. Впрочем, сейчас это не имело большого значения.
— Значит, думаешь найти дорогу в свой мир самостоятельно, — уточнил страж порядка.
— Да, — сказал я. — Самостоятельно.
— И прямые дороги не для тебя?
— Прямая дорога, как правило, ведет в трясину. Особенно если кто-то посторонний настойчиво пытается тебя уговорить по ней пройти.
— И ты, значит, прямых дорог не любишь? Прежде чем ответить, я взял паузу и прислушался к тому, как по моим жилам бежит жидкое тепло, к тому, что водица, принесшая утешение немалому количеству людей и в конце концов всех их сгубившая, делает с моим телом.
А еще я услышал, как мимо беседки пробежал какой-то обитатель этого сна. Он вопил:
— Посетитель кидается голландским сыром. Высшего качества! Все сюда!
И другой голос, чуть подальше:
— Что ты кричишь? Сейчас все как сбегутся...
— Да его много! Хватит на всех и еще останется.
— Правда? Где это, где?
— За мной. Покажу.
Ну вот, у кого-то на улице праздник. Сейчас все обитатели этого сна запасутся сыром. Его можно будет съесть, его можно будет отложить, и поскольку он произведен посетителем, излишки можно даже продать в соседние сны. За хорошую цену.
— Скажем так, — сообщил я. — Я не доверяю прямым дорогам. Имею для этого основания.
Страж порядка кивнул.
— Твое право. И плюс к этому ты мне не веришь. -Ас чего бы это я должен был тебе верить? И вообще, почему ты должен мне говорить правду?
— Ты нам подходишь. У нас есть для тебя задание.
— Что во мне такого уж необычного? — спросил я снова наполняя стаканчики.
— Есть, — уклончиво сообщил Клинт Иствуд, — некое свойство, отличающее тебя от многих и многих других обитателей снов.
— Надеюсь, не ум и душевная красота?
— Нет, — улыбнулся мой собеседник. — Не это.
— А что?
Вместо ответа он вытащил из кармана птичье перо и протянул его мне,
— Вот, посмотри. Думаю, ты сумеешь определить, кому оно принадлежит.
Он мог его мне не давать. Достаточно было одного взгляда, даже если оно находилось в чужих руках, даже при свете камня-светлячка. Тонкую, радужную ауру, возникающую вокруг каждого пера птицы-лоцмана после того, как оно расстанется со своей хозяйкой, подделать было невозможно. Но Клинт Иствуд все же дал его мне в руки, и я знал, для чего он это делает.
Один из торговых приемчиков. Покупатель должен ощутить товар, поверить в его реальное существование, на несколько секунд почувствовать иллюзию обладания им. Тут главное — не передержать, не дать клиенту насытиться этим ощущением.
— Нуда, — сказал я. — Это оно, перо птицы-лоцмана. Что дальше?
Оно было совсем невесомым. И очень мягким.
— Теперь ты веришь, что у нас есть для тебя птица-лоцман? — спросил страж порядка.
— Теперь я верю, что у тебя есть перо птицы-лоцмана, — отчеканил я. — Не более.
— Ого?
— А что ты ожидал? — спросил я, протягивая ему стаканчик. — Что я зажмурю глаза и пойду с тобой, словно барашек на веревочке, на заклание?
— Значит, не веришь даже теперь? — спросил он.
— Нет. И кажется, я просил тебя не делать попыток заманить меня в свой сон. Я в него не вернусь ни при каких условиях. Дошло?
Клинт Иствуд принял у меня стаканчик и сказал:
— Хорошо, более действительно не буду. Твое здоровье?
Мы выпили, и пошел самый обычный разговор двух кое-что знающих о жизни и слегка подпивших мужиков, испытывающих друг к другу некоторое уважение.
Достаточно быстро я наполнил стаканчики в третий раз.
— Следующая бутылка за мной, — сообщил страж порядка.
Меня уже понемногу вело, и я сказал:
— А за кем же еще? За тобой. И не вздумай увиливать...
4
Я приоткрыл глаза и, углядев камень-светлячок, облегченно вздохнул.
