Серж Брюссоло - Глаз осьминога
Лаердалл, молчавший до сих пор, вышел вперед и уточнил:
— Каждый из вас напишет свое имя на листочке и положит его вот сюда, в эту урну. Затем врач достанет из нее столько бумажек, сколько сочтет нужным. Избранные должны тотчас же отправиться в зал для экспериментов. Итак, жребий будем тянуть сегодня после обеда, в 15 часов. Чтобы не нарушать обычный распорядок дня, приходите группками по шесть человек. А пока отправляйтесь доделывать ваши дела. Участие в опытах военного врача все-таки таит в себе некую опасность, как вы понимаете.
— Верно, — пробормотал врач. — У некоторых из вас, возможно, начнется аллергическая реакция…
— Но риск оправдан, — отрезал Каблер. — Вы — солдаты, подвергать себя опасности часть ваших обязанностей. Так что не распускайте нюни. Если кто-то из вас погибнет во время испытаний, он прослывет героем, и его имя выгравируют золотыми буквами на корме «Блюдипа».
— Какой от этого толк? — прошептал Гюс на ухо Зигрид. — Но у меня идея: если я напишу на бумажке чье-то имя, у того человека будет в два раза больше шансов стать героем. Неглупо, да?
— Но ты же так не сделаешь! — запротестовала девушка, приходя в негодование.
— А почему бы и нет? — невинно улыбнулся рыжеголовый парень. — Я, например, не чувствую себя достойным того, чтобы мое имя было выгравировано на корме «Стальной акулы». Уступлю место тому, кто заслуживает такой чести…
— Тогда можешь вписать мое имя, если хочешь, — прошипел Давид. — И даже трижды! Уж я-то не боюсь. Я не трус! И буду горд, если меня выберут подопытной крысой. Если бы позвали добровольцев, я бы первым сделал шаг вперед.
— Не сомневаюсь, — усмехнулся Гюс.
— Хватит! — вмешалась Зигрид. — Не начинайте ссору, за нами наблюдают.
Парни мерили друг друга взглядами. Еще чуть-чуть, и они бы кинулись друг на друга. Зигрид протиснулась между ними, чтобы их разнять.
Давид с презрительным выражением на лице отступил.
— Ты не достоин быть частью нашего экипажа! — бросил он в лицо Гюсу. — Будь осторожен! Рано или поздно все узнают, какой ты, и тогда…
Аллоран развернулся и, тяжело ступая, покинул столовую.
— Сегодня ты зашел слишком далеко, — прошептала Зигрид, сжав плечо Гюса. — Ты всегда, как начнешь шутить, так и не можешь остановиться.
— А Давид слишком наивен, — проворчал Гюс. — Вы все наивны! Ты что, не поняла? Ведь офицеры подделают результаты жеребьевки!
— Ты спятил!
— Ну уж нет. Вот увидишь, они воспользуются случаем, чтобы отделаться от неугодных матросов. Например, таких, как я. Я даже не удивлюсь, когда вытянут из «шляпы» бумажку с моим именем.
Зигрид с трудом сглотнула — у нее перехватило горло. А если Гюс прав? Мгновением раньше, во время речи Каблера, она почувствовала себя виноватой. Ведь она ни за что не вызвалась бы в добровольцы, и теперь ей было стыдно.
Но в оставшееся до жеребьевки время сомнения все сильнее и сильнее охватывали ее.
Как только ушел старший матрос, молодежь начала перешептываться. Многие, как и Давид, надеялись, что жребий выпадет на них.
— Какая удача! Ты представляешь? — восклицала Настасья Кубилова, девочка, с которой Зигрид мало общалась. — Если испытания пройдут успешно, меня точно повысят до следующего ранга! Какая честь! Мое имя выгравируют на корме «Блюдипа»…
Эта перспектива так ее радовала, что она с трудом держала себя в руках. И снова Зигрид почувствовала укол совести, поскольку мысль о том, что ее собственное имя напишут золотыми буквами на корпусе подводной лодки, отнюдь не наполняла ее гордостью.
«Может быть, я, как Гюс, слабое звено?» — подумала она.
И задрожала, представив, что с ним случится, если результаты жеребьевки и правда будут подстроены.
После обеда матросы заходили группками по несколько человек в столовую, и каждый бросал клочок бумаги со своим именем в большую урну, которую лейтенант Каблер поставил на одном из столов. Лаердалл и военный врач следили за ходом эксперимента.
«А вдруг они ищут момента затем, чтобы подменить бюллетени?» — мелькнуло у Зигрид, которая становилась все более и более подозрительной.
Урна постепенно заполнялась. Юноши и девушки от волнения не могли спокойно стоять на месте. Все мечтали о разных привилегиях, которые получат, как только завершатся испытания.
— Глупенькие! — прошептал Гюс, встретив Зигрид во время перерыва. — Знаешь, что их ждет? Эта сыворотка еще та гадость; вполне вероятно, что те, кому ее вколют, прекрасным образом превратятся в рыб, и их быстренько вытолкнут через трубы торпедосбрасывателей. Да, да, так все и будет, а кто не верит — просто дурак!
— Ты видишь все в черном цвете, — пробормотала девушка. Но, если честно, ей тоже происходящее виделось совсем не в радужных красках. — А как, ты полагаешь, они будут действовать?
— Да очень просто! — прыснул рыжий. — Все эти распрекрасные господа перед экспериментом наденут защитные скафандры, чтобы на них не попало ни капли воды. Счастливых же избранников попросят раздеться до плавок и сесть в ванну с морской водой. Представляешь, что случится дальше?
Зигрид догадывалась, что случится, если вакцина доктора не подействует…
Чуть позже она встретила воодушевленного Давида.
— Знаешь, — признался он ей, — я решил схитрить.
— Что? — удивилась Зигрид. — Ты?
— Да, — прошептал Аллоран. — Я напишу мое имя на трех бумажках и сверну их несколько раз. Две зажму в кулаке, а третью буду держать между большим и указательным пальцами. А когда опущу руку в урну, положу все три бумажки. Таким образом у меня появится в три раза больше шансов быть избранным. — Смутившись, Давид опустил голову. А потом добавил: — Знаю, это не совсем честно, но я уверен, что буду лучшим мичманом на подводной лодке, поэтому честь быть испытателем должна выпасть мне.
Зигрид постаралась скрыть свое замешательство.
— Но… но, значит, ты и рискуешь в три раза больше! — возразила она.
Давид выпрямился. Слова Зигрид задели его за живое, и парень посмотрел на нее с недоверием.
— Но ведь ты же не станешь рассуждать, как Гюс? — бросил он.
— Нет, конечно же, нет! — поспешила возразить девушка. — Просто боюсь за тебя, вот и все. Я к тебе так хорошо отношусь… Даже слишком хорошо, вот почему…
Юноша пожал плечами.
— Личные чувства не считаются, — отрезал он. — Главное — исполнить свой долг, вот и все.
— Да, да, понимаю, — согласилась Зигрид не очень уверенно.
— Если бы ты была смелой, то поступила бы как я. Напиши свое имя на трех бумажках и потренируйся, как незаметно бросить их в урну. Не будь трусихой! — тихо сказал Давид, прежде чем уйти.
