M. Nemo - Песнь Люмена
— Ах так. Ну что ж, Я очень рад, что ты заботишься о своём брате. И да, Люмен.
— Да, Отец?
— Может, прекратишь отсылать Тобиаса «развлекать» Лукаса. Он понимает это слишком буквально и бывает, не прекращает петь и танцевать часами перед тем.
— Я знаю, Отец.
— Люмен.
— Отец?
— Карнут считает, что ты позволяешь себе крайнюю непочтительность по отношению к предыдущему поколению и вашим учителям.
Люмен молча стоял на месте, что значило — так оно и было только для него такое отношение было в порядке вещей.
— Смирение — добродетель, — сказал Император.
— Я давно превзошёл его и его это злит.
— Карнут не злится. — Император был вынужден объяснять очевидные вещи существу, столько же отточенному для усовершенствования, сколь и лишённому понимания покорности и почтения. Почему должен я, говорили пристальные голубые глаза, склоняться перед теми, кто ниже меня?
— Потому, что Я так повелеваю.
— Я буду с ним почтительнее.
— Хорошо.
Тогда в последний раз Он протянул руку Люмену и тот дал опустить ладонь себе на голову.
— Скажи братьям, Я рад их возвращению.
Люмен кивнул и поспешил прочь. Он шёл от тронного зала к ведущим наверх ступеням и рассматривал тёмный свет от стен. Здесь он был приглушён сильнее обычного и потому создавал ощущение застывшего полумрака. Вот взгляд зацепился за вылепленные под потолком барельеф.
Что тебе дало осмысление этой встречи. Думай, думай! Кроме повторения опостылевших истин Чертога. Стало спокойнее и теплее, ведь он видел своего создателя и слышал его голос.
Интересно, если бы в один миг для него очевидными стали все мировые очевидности, что бы осталось от него? Глаза его стали жесткими. Тогда он предположит всего на миг, что очевидностей не существует.
И тут же рассмеялся на весь тёмный коридор и пошёл к свету. Да, мир един и суть его одна — вот только бы постичь её. Ведь существует же где-то та истина, которая всё объясняет. И он узнает. Потому что если кто-то и может это сделать — то это он.
Почуяв приближение Шайло, Люмен остановился. До чего тот предсказуем в подобных ситуациях.
— Как всё прошло? — лишь остановившись, спросил последний.
— Я рассказал ему, как ты ценишь полёты.
Шайло взглянул на друга и тут же устранил все последовавшие за этой фразой мысли. Он нисколько не был раздражён, потому что прекрасно понимал насколько незрелы подобные замечания. Полностью выросшие из желание поддразнить его.
— Хватит дурачиться. Я вижу, ты доволен.
— Так спроси меня, о чём мы говорили если это так тебя интересует.
— Если Он посчитает нужным, Он сам поведает мне.
— Но тебе ведь интересно.
— Я знаю ровно столько, сколько мне полагается знать. Но пойдём скорее, нам пора готовиться. Ты даже не поверишь, насколько возбуждены Гавил и Тобиас. А Эва!..
Тогда Шайло подхватил друга под руку и, не нарушая шага спешкой, повёл того дальше.
Искусно изрезанные различными переплетениями светлые стены создавали иллюзию манящего простора. В центре стоял стол овальной формы, на голубоватой поверхности которого лежала гладкая с виду сфера. Вид бессмысленного напоминания успокаивал: если уж они опускаются до таких примитивных напоминаний — то может, всё же есть надежда. Хотя нет! Ну конечно, ни в коем случае не забывать — это Чертог. Насколько они просчитали реакцию её психики и следовавшие с ней умозаключения? Наверняка они как под дневными звёздами видели, как она отреагирует и как поведёт себя. И что сделает дальше.
А сделает она именно это.
Ашария потянула завязки на верхнем платье и то тяжёлым ворохом упало под ноги. Переступив через него, она остановилась и нарочно задержалась взглядом на сфере — символе единой нерушимой сути.
Во дворце у них была забава: отлавливать молодых особей белых обезьян и запускать в выстроенный когда-то лабиринт и наблюдать, как те дерутся, усыпляют один другого, объединяются в группы, а потом, когда все враги побеждены, уничтожают другу друга и в самой группе. И когда оставалась одна особь — за ней наблюдать было не менее интересно. Ашария любила размышлять, что она своего рода рок для этого оставшегося в конце создания. В ипостаси рока она довлеет над обезьяной, притом, оставаясь чем-то скрытым от той и неведомым. Это забавляло.
Служанок она отослала, в голове стучало странное беспокойство: отошли, отошли…
Но виду она не подола. В Чертоге глаза есть даже у стен. Любое движение отслеживается и интерпретируется. Тогда Ашария скинула второе платье и уже в одной нижней рубашке прошла в ванную комнату. Плотно затворила двери за собой и с облегчением вздохнула. Вздох получился глубоким и болезненным. Пальцы ощупали дверь, коснулись острых вырезов на ней. Ноздри защекотал запах озона.
Что… Озон? Откуда. Она обернулась и посмотрела на глубокую ванну, в которую тёплой воды могло поместиться больше, чем Ашария видела за всю свою жизнь. Длинный ковровый ворс впивался между пальцами ног. Как будто нарочно хотел втянуть вниз и оплести всё тело. Как те ловушки на обезьян… Ворс прогибался под ступнями и тут же распрямлялся. Лившийся со всех сторон свет не имел единого источника и обездвиживал.
Из крана с глухим ударом вырвалась струя воды и пар тут же поднялся над ванной. Что ж, они специально понизили температуру чтобы в полной мере продемонстрировать пар. Сколько тепла, как такое возможно вообразить если никогда прежде не видеть?
И все же Ашария коснулась прибывающей воды и не сразу отдёрнула руку. Почти горячая, кончик пальца порозовел. Она осмотрелась: на встроенных в стену полках лежали щётки для волос и тяжёлые большие полотенца. А ещё всевозможные пузырьки с разноцветными жидкостями. Наверняка пахнут различными травами. Шум от наполняющейся ванны усиливался. А этот, фиолетовый с таким тягучим цветом, если смотреть через него? И круглый пузырёк с прозрачной иссиня-голубой жидкостью? Он точно пахнет первым утренним ветром над замёрзшей рекой. Но почему, да неужели ей кажется?
Откуда эта тошнотворная иллюзия едкого запаха озона?! Для чего это им? Здесь нет следящих устройств и им не отследить её реакции. Или это всего лишь акт варварского запугивания. Нет. Она не боится. Нет!
Пар клубами поднимался от ванны и тут что-то щёлкнуло и из крана стала вытекать вода меньшей температуры. Но мутная душная пелена уже окутала всё кругом. Просторная ванная комната утопала в ней как спины медведей в особо белесую ночь. Ашария стала прислушиваться к падению воды и отметила, что внимание обострилось и вместе с тем обоняние стало улавливать новые химические комбинации. Тогда-то резкий искусственный запах заставил отшатнуться назад. Кровь?
