Мари Лу - Молодая элита (ЛП)
Я опускаю взгляд на свои руки — белые повязки покрывают запястья и, двигая ими, я ощущаю жжение пораненной кожи. На мне не рваная грязная одежда, а чистая, шелковая, сине-белая. Кто меня вымыл и переодел? Я морщусь, коснувшись головы. Она тоже перевязана в том месте, где отец выдрал мне волосы. Меня вымыли и обработали мои раны. Нахмурившись, я пытаюсь вспомнить, что же произошло.
Терен, Главный Инквизитор. Прекрасный день, синие небеса. Железный столб, солдаты, маленький факел. Его бросили в поленья у моих ног.
А затем я окрасила небеса в черный цвет. Мои глаза расширяются, и воспоминания стремительно возвращаются ко мне.
Я вздрагиваю от стука в дверь.
— Входите, — приглашаю я, удивленная собственным голосом. Очень странно отдавать распоряжения в спальне, которая мне не принадлежит.
Я занавешиваю левую сторону лица волосами, пряча шрам.
Открывается дверь, и в комнату заглядывает молодая служанка. Увидев меня, она оживляется и суетливо входит с подносом, груженным едой и каким-то искрящимся напитком. Слоеный розовый хлеб еще пышет жаром, в густом рагу плавают сочные куски мяса и золотистый картофель. Тут замороженные фрукты и пышные пирожки с малиной. От запахов масла и специй кружится голова — я уже и забыла, что недели не ела нормальную еду. Должно быть, на моем лице отражается изумление, когда я вижу нарезанные свежие персики, потому что девушка улыбается.
— Один из наших торговцев привозит фрукты с самых лучших фруктовых деревьев Золотой Долины, — объясняет она. Ставит поднос на столик у моей постели и осматривает мои повязки.
Я с восхищением любуюсь ее одеждой, пошитой из блестящего атласа и отделанной золотой нитью — очень дорогой для служанки. Это не грубая ткань, которую можно купить за пригоршню медных крон. Подобный материал стоит золотых талентов и привезен из Солнечных земель.
— Я дам знать, что вы проснулись, — говорит она, осторожно разматывая повязку на моей голове. — Вы выглядите гораздо лучше после нескольких дней отдыха.
Ее слова приводят меня в замешательство.
— Дашь знать кому? И сколько я проспала?
Служанка краснеет. Когда она закрывает лицо ладонями, я замечаю, что у нее безупречный маникюр, а нежная блестящая кожа благоухает маслами. Что же это за место? Вряд ли это обычный дом, если прислуга выглядит так роскошно.
— Простите, госпожа Амутеру, — отвечает она. И фамилия моя ей известна. — Я не знаю, сколько мне позволено вам рассказать. Смею вас заверить, вы в безопасности. И он сам придет вскоре, чтобы вам всё объяснить. — Умолкнув, она рукой показывает на поднос. — Покушайте, молодая госпожа. Вы, наверное, очень голодны.
Как бы сильно мне ни хотелось есть, я всё равно осторожничаю. Да, эта девушка заботилась обо мне, но я не знаю — для чего. Мне вспоминается женщина, к которой я обратилась за помощью после смерти отца. Я думала, что она мне поможет, а она швырнула меня в руки Инквизиторов. Кто знает, может еда отравлена.
— Я не голодна, — лгу я с вежливой улыбкой. — Поем позже.
Девушка тоже отвечает мне улыбкой, в отличие от моей — сочувствующей.
— Вам нет нужды притворяться. — Она мягко похлопывает меня по руке. — Я оставлю поднос здесь. Поедите, когда захотите.
В коридоре раздаются шаги.
— Это, должно быть, он. Значит, он уже знает. — Она выпускает мою руку и, быстро поклонившись, спешит к двери. Но не успевает выйти. В комнату заходит парень.
Что-то в нем кажется мне знакомым. И я тут же узнаю его глаза — темные как полночь, в обрамлении густых ресниц. Мой таинственный спаситель. Только теперь его лицо не спрятано за маской и капюшоном. Он одет в одежду из высококачественного льна и черный бархатный камзол, отделанный золотом — изысканный наряд богатейшего аристократа. Он высокий. У него кожа северного кенетреанца — теплого коричневого оттенка, высокие скулы и узкое, красивое лицо. Но больше всего мое внимание привлекают волосы. Они цвета темной, почти черной крови, и затянуты сзади в короткую свободную косичку. Его волосы неестественного цвета.
Он помечен, так же, как и я.
Служанка приседает в глубоком реверансе и что-то тихо говорит — что именно, я не слышу. Она отчаянно краснеет и тон ее голоса заметно меняется. Раньше она была расслабленной, сейчас же робеет и нервничает.
Парень в ответ кивает, отпуская ее. Она снова делает реверанс и незамедлительно выходит. Мне становится не по себе. В конце концов, я видела, как этот парень непринужденно игрался с целым отрядом Инквизиторов — взрослых мужчин, обученных искусству войны.
Он проходит в комнату с той же смертельной грацией, какую я запомнила у костра. Видя, что я силюсь сесть, чтобы принять более подобающее положение, он небрежно взмахивает рукой. На его пальце вспыхивает золотое кольцо.
— Пожалуйста, расслабься, — говорит он, искоса глянув на меня.
Его голос я тоже узнаю — мягкий, глубокий, такой, словно за его бархатистостью прячется много секретов. Он садится в кресло с подушками, стоящее рядом с моей постелью. Откидывается на спинку, кладет ногу на ногу, одной рукой подпирает подбородок, другую оставляет на рукояти кинжала на поясе. Даже в доме он не снимает тонких перчаток. Приглядевшись, я вижу на них крошечные пятна крови. По моей спине пробегает холодок. Парень не улыбается.
— Ты частично тамуранка, — произносит он после непродолжительного молчания.
— Простите, что? — моргаю я.
— Амутеру — тамуранская фамилия, а не кенетреанская.
Откуда этот парень так много знает о Солнечных землях? Амутеру — редко встречающаяся тамуранская фамилия.
— В южной Кенетре полно тамуранских иммигрантов, — наконец, отвечаю я.
— Значит, в детстве тебя звали тамуранским именем, — спокойно говорит он, лениво ведя разговор, кажущийся мне невозможно странным после всего случившегося.
— Мама называла меня ками гоургаэм, ее волчонком.
Парень слегка наклоняет голову.
— Интересный выбор.
Его вопросы всколыхнули старое воспоминание о маме, за несколько месяцев до кровавой лихорадки. «В тебе горит огонь отца, ками гоургаэм, — сказала она, держа мое лицо в своих теплых ладонях, и улыбнулась мне улыбкой, от которой ее обычно мягкие черты ожесточились. Затем наклонилась и поцеловала меня в лоб. — Я рада. В этом мире он тебе пригодится».
— Просто мама считала волков красивыми животными, — отвечаю я.
Парень с легким любопытством изучает мое лицо. По моей спине скатывается капля пота. У меня возникает смутное чувство, что я уже где-то видела его, где-то до костра.
