Василий Головачев - Мечи мира
– Откуда вы знаете столь удивительные подробности, капитан?
– Служба такая.
– Бред!
– Мне нравится ваша оценка нашей работы. Значит, утечек информации не было.
– Остановите машину! Мы выйдем.
– Не стоит этого делать.
– Если вы все знаете, то должны понимать, что меня ничто и никто не остановит! Я перебью вас всех, несмотря на ваши пушки в карманах!
– Наверное, так оно и есть. Однако наш общий знакомый просил передать вам, чтобы вы не спешили с выводами… витязь.
Дмитрий поднял бровь, с недоверием ощупал лицо капитана запавшими глазами, в которых мерцал ледяной огонь.
– Кого вы имеете в виду?
– Хранителя Родового Искона, разумеется. Вы встречались с ним у городища Костьра в ночь перед выходом наследника крестителя.
– Кого?
– Монах Евхаристий, служитель распятого, адепт прихода, не имеющего никакого отношения к Русской Православной церкви, с которым вы сражались и которому отрубили руку, является прямым потомком Чернаги-крестителя. Он очень опасный человек. Да и человек ли – это вопрос.
Дмитрий откинулся на спинку сиденья, подумал, опустил мечи.
– Интересный вы разговор ведете, – хмыкнул Северцев, щупая бок; ссадина от пули уже не кровоточила, но рубашка прилипла к боку и неприятно бередила рану при каждом движении. – Может быть, поделитесь информацией?
– Доберемся до места, и вы все узнаете.
– А куда мы едем?
– К Хранителю.
– К тому самому, Хранителю Родового… э-э… Искона?
– Нет, Хранителей много, каждый отвечает за свою зону ответственности. Мы едем к Хранителю Мечей Мира.
– Надо же! Неужели и такие существуют?
Капитан промолчал.
«Скорая помощь» продолжала мчаться по ночному городу, не включая ни сирену, ни проблесковые маячки.
– Долго еще ехать? – спросил Северцев, слегка расслабляясь.
– Нет.
– И где же Хранитель хранит свои мечи? В музее, что ли?
– Свои… – показал кривую улыбку капитан. – Это Мечи Мира, мечи всех времен и народов. Как вы относитесь к магии, к волшебству? – Странный вопрос, – озадачился Северцев.
– Не более странный, чем ваш вопрос о Хранителе.
Северцев с сомнением посмотрел на приятеля, сосредоточенного на каких-то своих мыслях.
– Ну… это область знаний… о которой больше всего любят рассуждать дилетанты.
– Недурно, – снова усмехнулся капитан. – К счастью, знания половым путем не передаются, иначе вид хомо сапиенс давно исчез бы с лица земли.
Северцев внимательно посмотрел на собеседника и вдруг понял, что тот далеко не так молод, как кажется. Мнения о нем Олег не изменил, все же этот человек действовал слишком жестко, если не жестоко, по отношению к другим людям, например, к Витюше Костину. Однако капитану, скорее всего, было плевать, нравится он кому-нибудь или нет.
«Скорая помощь» остановилась у двухэтажного особняка за трехметровой металлической решеткой. Открылись решетчатые ворота. Машина, хрустя гравием, заехала на территорию владения, обогнула фонтан, свернула за угол здания и нырнула в ворота приземистого строения во дворе.
– «Хвост»? – посмотрел на спутника в халате капитан.
Тот поправил наушник рации, выслушал кого-то, отрицательно покачал головой.
– Выходим.
Сопровождавшие капитана мужчины и он сам сняли халаты, вылезли из машины в тесное бетонное помещение, освещенное тусклой лампой в сетчатом колпаке. Открылась металлическая дверь. Капитан шагнул в проем первым, обернулся:
– Осторожнее, низкая притолока.
Северцев и Храбров молча последовали за ним, слегка наклонив головы: оба были высокими, на голову выше остальных, и в значительной степени походили друг на друга. Разве что у Дмитрия были усы и бородка, а у Олега нет.
Спутники капитана остались в гараже, хотя, возможно, это строение предназначалось для других целей.
Дверь закрылась. Помещение напоминало лифт, стены которого были сплошь утыканы острыми иголками. Даже пол оказался покрытым не толстым ворсистым ковром, каким он виделся издали, а такой же щеткой иголок, только более густой.
– Лифт в подземный бункер? – поинтересовался Северцев.
– Угадали, – кивнул капитан.
– Глубоко?
– Не поверите.
– Метров сто? Двести?
– Семь километров. И находится бункер, как вы изволили выразиться, не под Москвой и даже не под нашим материком.
– Шутите? Где же?
– Под Арктикой.
Северцев и Храбров обменялись недоверчивыми взглядами.
Капитан Коряцкий, или кто он был на самом деле, подмигнул обоим, бросил одно слово:
– Поехали!
Острия иголочек на стенах налились алым свечением, пахнуло озоном. На миг у всех находящихся в лифте сердце свалилось в пятки – наступила и тут же прошла невесомость.
– Ничего себе скорость… – пробормотал Северцев.
По губам проводника скользнула снисходительная усмешка.
– Это магическая скорость, Олег Васильевич. Мы не движемся в пространстве, мы его особым образом складываем.
Новая пульсация алого света, новый рывок сердца и желудка от наступившей невесомости. Короткая дурнота.
Дверь открылась.
– Приехали. Выходите.
– И вы хотите сказать, что мы преодолели… более трех тысяч километров?!
– Уточняю: независимо от того, верите вы в это или нет.
Ошеломленные всем происходящим, что не укладывалось в привычные представления о событийной реальности, путешественники вышли из лифта в коридор с грубо обработанными каменными стенами и неровным, в буграх и рытвинах, полом. Капитан остался в лифте.
– А вы? – оглянулся Северцев.
– Я вернусь за вами через час.
Дверь закрылась… и исчезла! На ее месте отсвечивала мелкими кристалликами стена горной выработки.
– Приветствую вас в Обители Мечей, – раздался за спинами друзей чей-то басовитый сочный голос.
Они обернулись.
В конце коридора стоял седой длиннобородый старец в белой рубахе, подпоясанной красным кушаком, в полосатых штанах, заправленных в мягкие белые сапоги.
– Хранитель… – пробормотал Дмитрий.
Есть
Он был очень похож на старика-волхва, с которым Храбров познакомился у костра рядом с городищем на Урале, особенно выражением светло-голубых, сияющих внутренним огнем глаз. И все же это был другой человек.
– Идите за мной.
Каменная стена в тупике коридора, казавшаяся твердой, массивной, монолитной, поплыла дымком, протаяла в глубину, образуя проход.
Северцев и Храбров сделали несколько шагов, следуя за проводником, и оказались в огромной естественной пещере, с потолка которой свисали серебристо-белые сталактиты и прозрачно-ледяные сосульки, светящиеся изнутри. Они-то и освещали зал ровным рассеянным светом.
