Николай Воронков - Эрийская маска
— Знаю, и даже не одно — снова обиделся я. Немного покопавшись в памяти, нашёл подходящее. Смягчив голос, начал читать.
Фиалке ранней бросил я упрек:
Лукавая крадет свой запах сладкий
Из уст твоих, и каждый лепесток
Свой бархат у тебя берет украдкой.
У лилий — белизна твоей руки,
Твой темный локон — в почках майорана,
У белой розы — цвет твоей щеки,
У красной розы — твой огонь румяный.
У третьей розы — белой, точно снег,
И красной, как заря, — твое дыханье.
Но дерзкий вор возмездья не избег:
Его червяк съедает в наказанье.
Каких цветов в саду весеннем нет!
И все крадут твой запах или цвет.
В комнате повисла тишина. Сэдрик начал было:
— Вот видишь, сестрёнка, вполне можно сказать приятное, не таща за собой корзину овощей с огорода! — но, поглядев на остальных, тоже затих.
Ангелина не сводила с меня взгляд.
— Нико, расскажи ещё.
И столько было в голосе ожидания и надежды, что нужные стихи сразу всплыли в памяти и обрели смысл. Я начал читать, глядя ей в глаза, и с удивлением услышал в собственном голосе интонации барона Линка, когда он читал стихи леди Ларе.
Твоя ль вина, что милый образ твой
Не позволяет мне сомкнуть ресницы
И, стоя у меня над головой,
Тяжелым векам не дает закрыться?
Твоя ль душа приходит в тишине
Мои дела и помыслы проверить,
Всю ложь и праздность обличить во мне,
Всю жизнь мою, как свой удел, измерить?
О нет, любовь твоя не так сильна,
Чтоб к моему являться изголовью,
Моя, моя любовь не знает сна.
На страже мы стоим с моей любовью.
Я не могу забыться сном, пока
Ты — от меня вдали — к другим близка.
.* Сонеты Шекспира в переводе Маршака
Стало совсем тихо. Ангела стояла, продолжая вслушиваться в замирающую музыку стихов. Потом заметила наши взгляды, резко покраснела и, не говоря ни слова, быстро вышла из комнаты.
— Нико, ты бы поосторожнее с такими стихами. Ещё парочка подобных, и тебе, как честному человеку, придётся жениться — хмыкнул Сэдрик.
Барон был заметно удивлён.
— Нико, а чьи это стихи и откуда вы их знаете? Я ничего подобного не слышал.
— Это сонеты Шекспира. Был такой автор в древности. А узнал я их по причине своей лени — улыбнулся я — Однажды мне очень не хотелось учить уроки, и я стал ныть, жалуясь на плохую память. Отец не заругался, а просто дал томик сонетов и сказал, что спать я теперь буду ложиться, только выучив и рассказав ему новый сонет. Я, конечно, взбунтовался, но после двух бессонных ночей понял, что с отцом спорить бесполезно. Вот так и выучил. И только много позже начал понемногу понимать их смысл. Сейчас это пригодилось.
Барон покосился на Сэдрика.
— Очень жаль, что о подобных методах обучения я узнал только сейчас.
Но Сэдрика сейчас занимали совершенно другие мысли.
— Нико, а ты много знаешь ТАКИХ стихов?
— Каких ТАКИХ?
— Ну, — Сэдрик замялся — чтобы у девушек дыхание перехватывало!
Я прикинул свои знания.
— Много.
Сэдрик тут же подскочил.
— Пошли, будем записывать!
Я оглянулся на барона, но тот с улыбкой махнул рукой — идите. Пришлось до глубокой ночи диктовать Сэдрику любовные стихи разных авторов. У меня уже слипались глаза, а Сэдрик, наоборот, взбодрился. Я запоздало вспомнил, что на следующий день будет новый бал и там должна появиться девушка, которая так понравилась Сэдрику. Теперь ему будет что сказать…
Результатом этого «литературного вечера» стало заметное потепление отношений с роднёй. Потом на одном из вечеров, когда Ангелу долго не приглашали танцевать, это сделал я. Станцевали вальс и заслужили восхищённые отзывы. После этого у Ангелы не было отбоя от кавалеров. У меня, к сожалению, тоже (от барышень). А уж когда я во время дружеской потасовки поставил Сэдрику приличный фингал под глаз, меня и вовсе признали настоящим родственником. Я стал младшим братом без всяких оговорок.
Столичная жизнь начинала нравиться, но неожиданно барон вспомнил, что у меня скоро будут экзамены. И что неплохо бы сходить и узнать время, место и условия прохождения тестов. При этом посмотрел так многозначительно, что мне пришлось изобразить смущение от собственной забывчивости и несерьёзности. Честно говоря, я и в самом деле забыл про этот пункт своей легенды. Помощь магов мне понадобится нескоро — только после того, как я узнаю про родителей. А терять время на изучение непонятно чего, не имея ни малейшей тяги и способностей к магии — к такой глупости я был не готов. Но барон попросил Сэдрика проводить меня, и вопрос был решён. День был обычным рабочим, и на улицах народу было немного. Но по мере приближения к академии стало заметно появление особой категории молодых людей. Во взглядах светилась надежда, и они оглядывались вокруг, как будто попали в сказку. Сразу чувствовалось, что они приезжие. Невольно подумал — неужели и я был такой? Прошло вроде всего два месяца, как я приехал, но на улицах я чувствовал себя совершенно спокойно. Экзамены меня не интересовали, улиц я не боялся. А вот эти, с восторженными взглядами, вызывали какое-то беспокойство. «Понаехали», невольно подумал я. Ничего, неделя — другая, и большинство из них уедет обратно на окраины Империи. И резким контрастом стало появление пары заплаканных девушек в помятых испачканных платьях. Явно приезжие. Потом попался парень с невероятно мрачным взглядом. Впереди происходило нечто неординарное и неприятное. Не сговариваясь, мы с Сэдриком ускорили шаг, внимательно оглядываясь по сторонам. Вскоре заметили толпу народа, откуда периодически доносился смех. От главной улицы в этом месте был свороток в сторону ближайшего рынка. И на небольшом пятачке стояли люди, окружая нечто в середине. Мы с Сэдиком протолкались вперёд и я удивлённо замер. Предметом повышенного внимания была обычная деревянная горка, наподобие тех, которые у нас в долине стояли на полосе препятствий. Смысл простой — с одной стороны — лесенка, ступени которой могли в любой момент сложиться, с другой — обычная горка, доски которой были смазаны жиром. При определённом уровне ловкости преодолеть её проблемы не составляло. Но зачем её притащили сюда? Правда, эта была сделана очень аккуратно, и зачем-то обшита с боков, что превращало её в подобие конуса. Но что в этом интересного?!
