Олег Бубела - Воин
Прокашлявшись и обретя способность нормально говорить, я шепотом ей на русском ответил:
— Все нормально, только говори тише, тут перегородки тонкие.
— Где ты? — Алона также перешла на русский.
Я коротко рассказал ей, как нашел школу, как меня в неё взяли и стали обучать и заверил, что со мной все в полном порядке, а амулет теперь я буду носить с собой, чтобы она не нервничала понапрасну. После этого я быстро попрощался, сказав, что просто засыпаю и полетел во тьму, даже не услышав, что сказала мне в ответ Алона.
Проснулся я ближе к рассвету от того, что очень захотелось в туалет. Обнаружив в кулаке амулет, я надел его на шею и кое-как сумел подняться. Пошатываясь и шипя сквозь зубы от острой боли по всему телу, я направился во двор, а найдя искомое строение, облегченно облегчился. После этого я обнаружил поблизости бочку с водой и умылся, попробовав пригладить свои волосы, что уже лезли в глаза. Пора стричься, подумал я, трогая непослушные вихры и заправляя их за остроконечные уши. Что?!! Твою мать! Я принялся ощупывать свои локаторы. Так и есть — кончики стали приобретать характерную остроту, как у обычного эльфа. Хорошо еще, что размер их еще оставался человеческим, иначе бы это стало заметным гораздо раньше. Помяв немного свои уши, я убедился, что это не глюки и они не собираются принимать привычные формы. Теперь со стрижкой придется повременить, подумал я, иначе начнутся совсем ненужные вопросы.
Развернувшись, я побрел в сторону барака, но вскоре остановился, поняв, что спать я не хочу. Да, тело ныло и стало чужим, но мозги работали прекрасно и на отдых еще не просились. Ладно, решил я, нужно время проводить с пользой, и отправился на тренировочную площадку, поежившись от холодного утреннего ветерка, забравшегося мне под рубашку. На площадке я старательно стал разминаться, разогревая каждую мышцу своего тела. Когда небо стало светлеть, я почувствовал тело, как и раньше, своим. Разгоряченное разминкой оно требовало от меня действия, нагрузки. Вспомнив пару приемов, оставшихся в памяти от драки с учениками, я примерил их все на себя, и добрый час повторял, добиваясь нужной координации и автоматизма.
Когда небо вовсю посветлело, а учеников еще не было видно, я отправился на полосу препятствий и принялся раз за разом проходить первое. Сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее я скакал с пенька на пенек, запоминая нужный угол и ускорение, которое было необходимо для того, чтобы нормально соскочить с одной чурки и приземлиться на вторую. Через несколько десятков попыток, я уже довольно уверенно в среднем темпе проходил препятствие, но как только я начинал двигаться быстрее, пеньки начинали жить собственной жизнью и выскакивали у меня из-под ног.
Разозлившись, я стал пытаться проходить препятствие еще быстрее, но проклятые пеньки все не хотели со мной сотрудничать. Что-то я делаю неправильно, подумал я, в очередной раз поднимаясь и ставя пеньки назад. Нужно менять тактику. А если не опираться на пеньки всем своим весом, а только отталкиваться от них? Став в самом начале полосы, я разбежался и побежал прямо по пенькам, не сбавляя темпа. Два пенька отлетели в сторону, но я не упал и продолжил бег, радуясь, что у меня получилось! Но тут нога не нашла опоры и я со всего размаху рухнул на несколько пеньков, только чудом успев поставить кокон, чтобы не повредить ребра. Кокон помог, но от синяков все же не уберег.
Радость от понимания придала мне сил и я, не замечая ничего вокруг, вскочил, потирая ушибленные ребра, и стал опять расставлять чурки. Встав в начале препятствия, я опять разогнался и преодолел большую его часть, прежде чем опять не обнаружил опоры для своей ноги. Да я же просто быстро двигаюсь, понял я, в очередной раз ставя пеньки, и не успеваю подыскивать себе опору. Тогда я стал проходить препятствие без большого разбега. Это мне удалось сходу. Я едва не прыгал от радости и тут же побежал обратно, благо пеньков было в препятствии довольно много. Три раза сбегав туда и назад, я развалял практически все пеньки, что были на площадке и кинулся их ставить обратно. Поставив их, как они стояли в начале тренировки, я решил напоследок попробовать пройти препятствие на максимальной скорости, а потому отошел подальше и хорошенько разбежался, а потом безо всякой магии, только одним хорошим всплеском адреналина взвинтил свое восприятие и легко и непринужденно пробежался по пенечкам, не сбив ни одного!
Я схватился за один из столбов, что держали лестницу — следующее препятствие, и сумел затормозить, с изумлением глядя назад. Ну я и выдал! Редкие хлопки отвлекли меня от этого занятия, и я повернул голову на их источник — к строению, где жил мастер. Сейчас Ликалон стоял около своего дома и хлопал в ладоши, а за ним собралась вся толпа его учеников, молча и с изумлением смотревших на меня. И ведь ни один из них не издал ни звука, хотя, весьма похоже, что они уже долго за мной наблюдают. Вот это дисциплина! Мастер тем временем закончил хлопать и сказал мне задумчиво:
— Я первый раз в своей жизни вижу, чтобы человек научился проходить это препятствие всего за несколько часов. У моих учеников на это уходит в среднем месяца четыре, да и то не всем это удается... Теперь я начинаю верить тому, что ты быстро учишься. Но что настолько...
Мастер потрясенно покачал головой, а потом велел:
— Всем завтракать. Зар, сегодня увеличь нагрузку вдвое.
Я отправился вслед за притихшими учениками, предчувствуя, что меня в скором времени ожидает новые мучения. За завтраком я постарался умять столько, сколько в меня влезло, восполняя растраченные калории, а после поступил в полное распоряжение Зара. Сегодня измывался надо мной похлеще вчерашнего, обзывая различными колоритными животными, но я не обижался на это, потому что чувствовал его невольное уважение, изредка проскальзывающее у него во взгляде. Сегодня к обеду я был выжат, как лимон, а мышцы тряслись от усталости, поэтому, когда был объявлен перерыв на трапезу, я даже не смог облегченно вздохнуть, а сразу же дал команду организму на максимальное восстановление. Сегодня этот процесс прошел гораздо быстрее, видимо сказывалась практика. Жуя в столовой сладкий картофель, я внутренним зрением видел, как залечиваются раны в моих мышцах, а места разрывов заполняются новыми яркими нитями.
После обеда я опять почувствовал, что тело становится чужим, поэтому мне опять пришлось сделать разминку и разогреть его. Зар смотрел, как я разминаюсь, но ничего не говорил. После того, как я сообщил, что готов к работе, он насел на меня с удвоенной энергией. Я отключился на том моменте, когда он заставлял меня разводить вытянутые руки с зажатыми в ладонях камнями в стороны, а затем опять сводить вместе. Причем камни эти постепенно становились все тяжелее и тяжелее... Очнулся я только тогда, когда меня схватили за руку и резко дернули, бросая на песок. Я опять лежал и отплевывался, не успев подставить руки, краем глаза замечая, что на дворе опять стало темно. Только на этот раз мне удалось подняться самому, хоть и с помощью учеников и отправиться в свою комнату, заглянув по пути в столовую, чтобы мигом умять две порции восхитительной каши.
