Джон Толкиен - Две твердыни
— Спасибо за благородные слова, — ответил Арагорн, — от всего сердца говорю в ответ, что хотел бы ехать с тобой, но не могу бросить друзей, пока остается хотя бы тень надежды.
— Надежды нет, — произнес Эомер. — На северной границе ты своих друзей не найдешь.
— Но ведь на дороге их нет. Недалеко от Восточной Стены мы нашли бесспорное доказательство того, что по крайней мере один из них был жив и прошел там. Между Нагорьем и этими буграми мы не видели ни одного следа, который бы отходил от пути банды, разве что я разучился читать следы.
— Что же могло с ними случиться?
— Не знаю. Они могли погибнуть в пылу сражения, тогда их тела сгорели бы вместе с орчьими. Но ты говоришь, что это невозможно, и я этому рад. Могу предположить, что их затащили в лес перед сражением, и уже потом твой отряд окружил банду. Ты поклянешься, что никто не проскользнул через твой заслон?
— Клянусь, что ни один орк не ускользнул от нас с момента, когда мы заметили банду! — воскликнул Эомер. — Мы подошли к Лесу раньше их, а чтобы пройти через кольцо моих всадников, надо уметь колдовать!
— Наши друзья — в таких же плащах, как мы, — сказал Арагорн. — А вы нас средь белого дня не заметили.
— Да, об этом я забыл, — признался Эомер. — Чудеса за чудесами, ни за что поручиться нельзя. Непонятные дела творятся на свете: эльф в компании с гномом средь бела дня ходят по нашим полям; люди говорят с Лесной Владычицей и остаются целы и невредимы; меч, сломанный много веков назад, когда отцы наших отцов пришли в Рубежный Край, снова готов для битвы… Как в такое время решить, что делать человеку?
— В такое время, как и в любое другое, человек должен знать, что делать, — сказал Арагорн. — Добро и зло во все времена неизменны и одинаковы для людей, гномов и эльфов. Человек должен просто выбрать между добром и злом, как в своем доме, так и в Золотом эльфийском Лесу.
— Ты прав, — подтвердил Эомер. — Но я сомневаюсь не в тебе и не в выборе моего сердца. Я не волен поступать так, как сам хочу. Наш закон запрещает иноземцам бродить по стране без разрешения на то Короля. В такое трудное время он соблюдается строже, чем когда-либо. Я просил тебя добровольно присоединиться к нам, но ты отказываешься. По закону я должен бросить на вас троих свою сотню, но даже мысль об этом противна мне.
— По-моему, ваш закон нас не касается, — ответил Арагорн. — Я здесь не совсем чужой. Я не раз бывал в вашей стране, сражался в рядах рохирримов, только в другой одежде и под другим именем. С тобой мы не встречались, ибо ты молод, но я знал твоего отца Эомунда, и мне доводилось беседовать с Феоденом сыном Фингла. Не могло за это время все так измениться, чтобы благородный роханский полководец намеренно помешал мне идти своим путем. Моя цель ясна, я не отступлю. А ты, сын Эомунда, должен выбрать. Либо помоги нам или хотя бы отпусти нас с миром, либо поступи по закону. Но предупреждаю: если ты так сделаешь, к твоему Королю вернется на много меньше воинов.
Эомер на минуту задумался, потом произнес:
— Мы оба спешим. Мой эоред застоялся и ждет команды, а твоя надежда с каждым часом тает. Считай, что я выбрал. Иди с миром. Больше того, я даю тебе коней. Об одном только прошу: когда выполнишь свое дело, или когда убедишься, что дальнейшие поиски бесполезны, сам приведи коней в Медусил, так называется Золотой Двор в Эдорасе, где стоит дворец Феодена. Таким образом ты подтвердишь Королю, что я не ошибся в выборе. От твоего слова теперь зависит мое доброе имя, а может быть, даже жизнь. Не подведи.
— Не подведу, — сказал Арагорн.
Воины Эомера очень удивились, получив приказ отдать свободных коней иноземцам. Некоторые бросали на путников косые взгляды исподлобья, но только Эофен осмелился возразить:
— Можно отдать скакуна достойному вождю из рода Властителей Гондора, если он тот, за кого себя выдает, — сказал он, — но никто еще не слышал, чтобы роханского коня оседлал гном!
— Никто не слышал, никто и не услышит, будь спокоен! — ответил Гимли. — Я лучше пешком пойду, чем трястись на хребте такого большого зверя.
— Придется тебе, однако, согласиться, иначе опоздаем, — сказал Арагорн.
— Не волнуйся, друг Гимли, — успокоил его Леголас. — Сядешь позади меня. Так будет лучше. Рохирримы дадут коня не тебе, и не ты будешь за него в ответе.
Арагорну подвели крупного темно-серого красавца.
— Его зовут Хасуф, — сказал Эомер. — Пусть он служит тебе верно, и пусть тебе на нем повезет больше, чем его прежнему хозяину Гарульфу.
Конь, предложенный Леголасу, был меньше и казался норовистым и нервным. Его звали Эрод. Леголас попросил рохирримов снять седло и уздечку.
— Мне это не нужно, — сказал он и легко вскочил на коня.
Ко всеобщему удивлению, Эрод не только позволил Леголасу оседлать себя, но покорно выполнял все, что эльф ему нашептывал. Благородные животные слушаются эльфов. Когда рядом с Леголасом на коня подсадили Гимли, гном крепко прижался к другу, чувствуя себя, вероятно, так же неуверенно, как недавно Сэм Гэмджи в лодке.
— Счастливого пути, да найдете вы, что ищете! — пожелал Эомер. — Поскорее возвращайтесь, и пусть наши мечи засверкают в едином строю!
— Я вернусь! — ответил Арагорн.
— Я тоже, — пообещал Гимли. — Мы с тобой не кончили разговор о Владычице Галадриэли. Я должен вернуться, чтобы научить тебя учтивости.
— Посмотрим, кто кого научит, — сказал Эомер. — Ты — еще одно чудо, но я уже не удивляюсь, что гном хочет любящим топором вбить мне в голову уважение к красавице! Будь здоров и возвращайся!
Так они расстались. Быстрыми, как ветер, были кони из роханских табунов.
Когда через некоторое время Гимли оглянулся, эоред Эомера уже был едва заметен на горизонте. Арагорн не оглядывался. Он внимательно вглядывался в дорогу, пытаясь найти какие-нибудь знаки на земле, и ехал, почти положив голову на шею Хасуфа. Вскоре они уже мчались по берегу Реки Энтов и увидели другую вытоптанную полосу, шедшую со стороны Нагорной Пустоши. По-видимому, именно о ней говорил Эомер.
Арагорн сошел с коня, внимательно рассмотрел тропу, потом снова вскочил в седло и отъехал немного в сторону на восток, стараясь не затоптать следы. Там он еще раз соскочил на землю, внимательно осмотрел тропу и несколько шагов прошел по ней.
— Немного я узнал, — обратился он к друзьям. — На главной дороге следы орков затоптаны конскими копытами. Отсюда банда двигалась вдоль реки. Следы на восточной тропе сохранились лучше. Но нет ни одного следа назад, к Андуину. Надо было ехать медленнее, чтобы точно убедиться, что следы нигде не отходят в сторону. Когда орки подошли сюда, они, наверное, уже знали, что за ними погоня, и могли отделаться от пленных или спрятать их так, чтобы противник не увидел.
