Светлана Гольшанская - В доме Охотника
Герда медленно кивнула, сняла кофту и расстегнула рубашку. Николя отвернулся. Слишком томительными ему показались мгновения, когда она спускала с худеньких плеч рукава. Когда он повернулся, девушка стояла к нему спиной, нагая до пояса. Бледная кожа выглядела почти прозрачной. Голова покорно склонилась чуть набок. Из-под коротких волос выглядывала тонкая шея, углубляя впечатление болезненной хрупкости. Хотелось поскорей укрыть ее и спрятать подальше. Ото всех. От себя в первую очередь. Николя нервно сглотнул. Так нельзя. Подобное малодушие уже стоило жизни одной девушки. Теперь у него нет права на ошибку.
Николя подошел вплотную, положил одну руку возле левой лопатки Герды, а другую под грудь с той же стороны и закрыл глаза. Строго говоря, глаза закрывать не требовалось, но вид обнаженного женского тела очень сильно отвлекал. Пальцы покалывало от накапливаемой энергии. Кожа нагрелась, стала почти обжигающей. Не ощущая ни малейшего сопротивления, облаченные телекинезом руки легко проникали под плоть и кости. Но там ничего не обнаружилось. Нужно погрузиться глубже, в самую суть. Снова никакого сопротивления. Под ладонями что-то едва заметно затрепыхалось. Тоже пусто. Еще глубже. Почему нет сопротивления? На таких уровнях оно обязано быть, чтобы человек мог выжить. Трепыхание усилилось. Лишь коснувшись самого сердца, Николя что-то почувствовал. Натянутую до предела тоненькую струну. Охотник словно наяву видел, как она соединяет белое субстанцию с красной. Что бы это могло быть? Самую капельку, и он коснется ее. Тогда все станет ясно.
«Остановись! Ты же ее сломаешь!» — послышался в голове почти забытый голос Безликого, того самого, чей саркофаг он видел после битвы с Ловцом желаний в церкви Дрисвят десять лет назад. Николя вздрогнул и потерял концентрацию. Сдавленно захрипев, Герда упала на колени и закашлялась.
— Ты в порядке? — встревожено спросил он, протягивая руку, но тут с ужасом заметил, что с нее падают багровые капли и поскорей убрал.
Герда, избегая его, потянулась к своей одежде. Николя отвернулся, пытаясь осознать произошедшее. Почему она не сопротивлялась? Он бы остановился прежде, чем дошел до сердца. Николя вынул из кармана платок и принялся остервенело вытирать руки.
Очень плохое начало. Чтобы чему-то научиться, нужно всецело доверять учителю. А кто станет доверять после такого?
* * *Герда долго не отвечала, одеваясь нарочито медленно, педантично расправляя все складки и застегивая каждую пуговицу. Она тянула время, чтобы придти в себя. Это было… странно. Когда Николя коснулся ее, потребовалось собрать силу воли в кулак, чтобы не вздрогнуть, не закричать, не сопротивляться. Она постоянно напоминала себе, что делает это ради Шквала, ради его доброго имени. Не шелохнулась даже, когда стало непереносимо больно и трудно дышать, когда в глазах потемнело и сознание начало гаснуть. Она была уверена, что не сможет больше сделать и глотка воздуха, когда Николя ее отпустил. Но нашел ли он то, что искал, или остановился, только потому что пожалел ее?
— Я одержима? — спросила Герда, собравшись с мыслями. Она повернулась к Охотнику лицом, но глаза поднимать не желала.
Николя заговорил так тихо, что едва можно было разобрать слова:
— Только если тем же демоном, что и я.
Герда удивленно подняла глаза. Николя выглядел усталым. Тяжело дышал, по лбу застыли капельки пота, щеки горели, в глазах читалось явное сожаление. Она не могла злиться, когда ему самому было так плохо. Ведь Шквалу он вынес оправдательный приговор.
— Может, пойдем спать? — Герда протянула ему руку.
Он в нерешительности разглядывал ее, а потом нарочито осторожно, словно боясь повредить, обернул ладонь своей и повел Герду наверх.
Там их встретил сильно взволнованный Финист. Герда с сожалением почувствовала, как Николя отпустил ее.
— Ты жива? — Финист так крепко ее обнял, что дышать стало тяжело. — Хвала духам, он тебя не убил!
— Убил?! — Герда пораженно уставилась на Охотника. Тот снова виновато отвел взгляд.
— Твоя комната за крайней дверью справа. Думаю, Эглаборг уже все приготовил. Можешь ложиться спать, ты ведь так хотела.
Николя, не прощаясь, скрылся в соседней комнате. Герда даже не успела ухватить его за рукав, чтобы потребовать объяснений. Хотя даже если бы успела, это было бесполезно. Он бы ушел от ответа со словами: «Это слишком сложно. Ты не поймешь», как обычно делал Шквал.
— Забудь о нем, — Финист развернул Герду к себе. — Как ты? Если тебе здесь не нравится, мы можем сбежать вместе. Это будет сложно, но я что-нибудь придумаю.
Герда удивленно уставилась на него. Куда сбежать? Зачем? Пора бы уже открыть глаза и узреть истину. Она ведь так долго хотела сюда попасть. Да-да, именно этого и хотела, поэтому не решалась их оставить, поэтому не ушла сегодня, пока еще был шанс.
— Почему ты ничего не сказал?
Вопрос поставил Финиста в тупик.
— Я думал, так будет лучше, — оправдывался он. — Надеялся, никто из Компании не узнает, и мы сможем незаметно уйти. Зажить тихой и спокойной жизнью одни.
— А ты когда-нибудь задумывался, что, возможно, я совсем не этого хочу? Почему ты решаешь за меня?
— Ты не понимаешь. Компания — нехорошее место, особенно для тебя.
— Не смей говорить, что я чего-то не понимаю, — взвилась Герда. — Я не дура и все пойму, если вы потрудитесь объяснить.
Развернувшись на каблуках, она зашла в указанную Николя дверь и с громким стуком захлопнула ее прямо у носа Финиста.
* * *Николя напряженно прислушивался к разговору за дверью и благодарил всех известных богов, что успел уйти до того, как Герда начала задавать неудобные вопросы. Иначе бы тоже пытался на ходу придумывать нелепые оправдания, как олух-оборотень. О, похоже, он взял неверный тон. Дверь хлопнула так громко, что с потолка посыпалась пыль. Надо будет предупредить Герду, чтобы не делала так больше, иначе дверь слетит с петель — они там проржавели сильно. Давно уже следовало их поменять, да все руки не доходили.
В коридоре послышались удаляющиеся шаги. Потом все стихло. Николя уже не надеялся, что этот невероятно длинный день закончится. Едва сняв сапоги, Охотник повалился на постель, даже не потрудившись раздеться.
«Поговори со мной! Я знаю, ты здесь», — впервые за много лет обратился он к Безликому.
«Тебе не понравился мой подарок?» — обычным язвительным тоном осведомился тот.
«Какой еще подарок?»
«А сам не догадываешься? Герда. Ты ведь умирал, как хотел ее увидеть. Тосковал, портретики рисовал украдкой. И женщин, с которыми был близок, каждый раз отталкивал, потому что искал в них ее и не находил. Не отрицай. Я же знаю все твои мысли как собственные.
