Валерия Воронцова - Право на ошибку
Тем временем Бриар завел мотоцикл с одного движения, изящно, насколько это вообще было возможно, сел и обернулся:
– Держись крепко.
Я посмотрела вниз и, не увидев поручня, оторопело уставилась на него:
– За тебя?
– Ну не за себя же? – закатил он глаза.
Чувствуя, что краснею, я неуверенно обняла его за пояс, сразу же ощущая под пальцами ткань майки (застегнуть куртку Бриар не удосужился), а затем тепло его тела вместе с твердыми мышцами подкачанного брюшного пресса. Точнее, жар, будто к печи прикоснулась.
– У тебя нет температуры? – перекричала я мотор.
– Просто я горяч, – ответил Драгон, и я порадовалась, что парень отвернулся и не видит румянца, вызванного двусмысленностью его фразы и залившего мои щеки.
До моего дома мы добрались минуты за три. Драгон вел быстро, явно превышая скорость, однако соблюдая все остальные правила дорожного движения. Я даже не стала спрашивать, откуда Бриар знает мой адрес. Чертовы маленькие городки.
Заглушив мотор у тротуара напротив, парень выставил подножку, и я неохотно слезла. Хотелось покататься еще.
А может, просто еще крепко подержаться за него? – ехидно заметило мое больное подсознание.
Сглотнув, я не нашлась с ответом, прекрасно зная, что в чем-то оно право.
Протянув владельцу шлем, сунула тут же замерзшие руки в карманы куртки и неуверенно переступила с ноги на ногу, не зная, как поступить. С одной стороны, можно было бы пригласить его на чай и впервые за долгое время поболтать с ровесником. Да, неплохой вариант, если бы он был девушкой. С другой – Бриар может расценить сие как нечто этакое, да и чего греха таить, я тоже.
Дилемму разрешил сам Драгон:
– Ладно, выздоравливай, я обратно в школу. У меня еще литература и сестру нужно домой отвезти.
Это звучало как оправдание, и я поняла, что ему самому не особо хочется уезжать. Облегченно вздохнув, выдавила улыбку, скрывая огорчение, неизвестно как и откуда появившееся.
Очень даже известно как и откуда, – откровенно развеселилось мое второе «я».
Тяжело вздохнув, я решила, что впредь буду игнорировать подобные выпады. Тогда ей надоест, и она отстанет.
Ага, мечтай. Ты не забыла, что я твоя совесть?
– Хорошо. Драгон… спасибо, что подвез и вообще помог, – искренне поблагодарила я, встречаясь взглядом с его необычными янтарными глазами. – Драгон – это «дракон», верно?
– Не за что, – кивнул парень. – Да, дракон. Родительская причуда. Зови меня просто Драг.
– А ты меня Ри.
– Договорились. До завтра.
– До завтра. Наверное. Может, завтра я поставлю рекорд и даже не успею ступить на территорию школы.
Он засмеялся, нацепил шлем и, заведя мотоцикл, уехал, быстро скрывшись за поворотом.
Развернувшись, я почти бегом направилась домой и только в прихожей, закрыв дверь на все замки, устало съехала вниз по стене.
Спина снова заныла, но к такой тупой боли я была привычна, поэтому просто отмахнулась от нее, понимая, что лекарства здесь не помогут.
А вот если бы ты не ушла…
А вот если бы ты заткнулась…
Да, план с игнорированием выгорел. Удивительно. Я умудрялась бесить саму себя одной фразой. Сунув руку в карман куртки, наткнулась на мобильный. Это стало знаком позвонить Рику. В очередной раз убедившись, что в таких городках, как Вэндскоп, ничего не скроешь, я решила сама рассказать дяде о своем первом «обморочном» дне в школе, пока этого не сделал кто-нибудь другой.
Конечно, он тут же засыпал меня вопросами о моем нынешнем самочувствии и предложил приехать, «присмотреть» за мной. Поскольку мы оба плохо представляли себе, как это будет, мне не составило особого труда уговорить его оставаться на работе. Я пообещала, что просто лягу спать и в его присутствии нет необходимости.
Отключившись, я встала с пола, повесила куртку на крючок, разулась и, устало топая, поднялась в комнату.
Здесь ничего не изменилось. Так и не собранная в утренней спешке постель, Хана, свернувшаяся крохотным клубочком среди одеяла, разбросанная одежда… Убирать все это было лениво, поэтому я просто разделась и нырнула в кровать, собираясь воспользоваться единственным услышанным советом доктора Эндрис.
Угу. Спать она собралась. А подумать ни о чем не хочешь, нет?
Например? – непонимающе пробормотала я.
Позор из всех позоров… Все еще хуже, чем я думала!
Может, объяснишься? – разозлилась я.
Нет уж, подожду, пока до тебя самой дойдет… Это надо же… Бревно в глазу не заметить…
Что я могла не заметить? – встревоженно спросила я. – Кто-то из… них здесь?
Нет, это я сказала бы тебе сразу, да еще бы скорости придала.
Чуть успокоившись, перевернулась и обняла подушку руками. Мне только загадок, подбрасываемых подсознанием, не хватало.
Как всегда, оставшись наедине с собой, я не смогла убежать от мыслей о прошлой жизни, как ни старалась и ни зарекалась.
Почему-то хотелось с головой спрятаться под одеяло и провалиться в бесконечное забытье. Любая мысль о той, другой жизни отзывалась тупой ноющей болью, и от нее отмахнуться, как от физической, не получалось.
Те, кто говорит, что время лечит, – жестоко ошибаются. По-настоящему исцеляет только потеря памяти. И я не знаю оружия или пытки страшнее, чем воспоминания. Хорошие или плохие, в свой, особый, момент ранить может каждое.
Глава 4
На следующий день все было значительно лучше. Я встала вовремя, а потому была возле школы еще за двадцать минут до занятий. На этот раз парковка и маленький дворик оказались забиты галдящими группами ребят.
Едва ступив за ограду, налетела на какого-то парня, привлекая внимание тех, кто стоял неподалеку. К тому времени как я, быстро извинившись, направилась к административному корпусу, до которого вчера не добралась, на меня уже глазели едва ли не все присутствующие.
Краем глаза я заметила, как от самой большой группы отделился высокий блондин и устремился мне наперерез.
– Привет! – улыбнулся он, взлохматив волосы.
– Привет, – неуверенно поздоровалась я.
– Ты Виктория, да?
– С утра еще имя не меняла, – излишне резко ответила я и тяжело вздохнула.
Подобные вспышки возникали всегда, если я чувствовала себя некомфортно или что-то не понимала.
