Ирмата Арьяр - Огненная кровь
К певунье тут же подходили, подливали вина и кидали мелочь на лежащее рядом полотенце, где набралась уже приличная горка. Наемная «плакальщица», ясно. А по наряду и не скажешь, вырядилась она как княжна: богато вышитая юбка, пальцы в перстнях. На шее и тонких запястьях, выглядывающих из широких рукавов, когда она подносила чашу ко рту, — крупные жемчуга в несколько рядов.
Внезапно она тоже глянула в мою сторону, и словно крапивой по сердцу ужалила: совершенно трезвый и отчаянный, полный горя взгляд. Если бы не знала, что старейшины аринтов дают обеты безбрачия, решила бы, что девчонка — безутешная вдова.
Но тут Светлячок, хорошо приложившийся к поминальному кувшинчику, громко икнул:
— Ваше величество, да улыбнитесь же вы. Не принято у нас слезы лить. Огонь воду не любит.
Я вымучила кривую улыбку.
Разговоры стихли, когда поднялся один из старейшин, чье имя я не запомнила — могучий седой аринт с широченными плечами и бычьим загривком. Воздел огромный кубок и провозгласил:
— Ну, людие, выпьем же по последней солнечной мрии на посошок уходящего брата нашего Велемудра, пусть Мировой Огнь возьмет его тело и очистит душу, — он опрокинул содержимое чаши в рот, и красное вино стекло по седой бороде, как кровь. — А теперь пусть наследник дара «огненный крови», оказавший нам великую честь и разделивший с нами наши горе и радость.. — Он закашлялся, глотнул вина, но продолжил без запинки: — …пусть король Гардарунта Лэйрин Роберт Даниэль Астарг фьерр Ориэдра, седьмой ребенок горной леди Хелины Грахар, потомок великой Белой королевы Лаэндриэль, подтвердит наш древний договор благословением Священного пламени.
Анир вскочил и с поклоном поднес мне посох, сплошь покрытый рунами, с круглым набалдашником. Похоже, раньше им владел усопший маг.
— Это вместо факела, сир, — шепотом пояснил Светлячок. — Нужно зажечь и вложить покойнику в руку.
Я провела ладонью по гладкому отполированному дереву, коснулась набалдашника. Ярко вспыхнул огонь, и толпа восторженно выдохнула. Ясно. Они ожидали чего-то другого? Посох был заколдован? Или не верили, что смогу? Интересно, что бы они предприняли, если бы у меня не получилось?
Лесной князь, сидевший по левую руку, одобрительно крякнул:
— Хорошо зажглось. Значит, Велемудр не напрасно умер.
— Что значит не напрасно, барон? — повернулась я к Светлячку.
Он пожал плечами:
— Старейшина добровольно ушел из жизни, чтобы у аринтов была возможность обновить наш договор новой кровью и новой силой огня. Такова традиция и таков его жребий.
Сердце екнуло. Где был мой ум? Это безумие — доверять случайным людям и магам лишь потому, что они притворились друзьями. Мало мне урока от Дигеро?
— То есть не зажги я факел, живым мне отсюда не уйти? — уточнила я догадку.
Светлячок вздохнул:
— Почему же, государь? Мы блюдем закон, а вы наш гость.
На моей земле, между прочим, но я не стала вступать в перепалку.
— Мы стали бы договариваться, сир, — склонил голову один из аринтов. — Вы всегда можете уйти через пламя. Это ваш путь, на котором никто не может встать. Но мы должны были убедиться, что вы — истинный наследник огненного дара Роберта, а не самозванец. Союз аринтов с Гардарунтом на прежних условиях нашей абсолютной поддержки может быть только с огненным магом. А с простым королем и условия союза будут другие.
«Еще какой самозванец, знал бы ты!» — сцепила я зубы и решительно направилась к кургану. Шквальный порыв ветра тут же попытался погасить мой факел, но держать огонь неугасимым я уже научилась. А тут еще такое дерево! Сплошная магия — в ладони словно что-то живое шевелилось, довольное и урчащее.
Следом за мной, похватав деревянную посуду с остатками трапезы, на вершину кургана потянулись остальные. Грянула торжественная ритуальная песня. Вот только опьяневшая певунья не могла идти — ее почти несли два красных мага.
Я поднесла факел к сырым, уже обледенелым бревнам. Они ожидаемо не занялись. Скверно. Не так много во мне силы, чтобы заставить гореть смерзшееся дерево. Опозорюсь — аринты век не забудут.
Вспомнила, что надо вложить горящий посох в руку покойника. Вложила.
Мгновенно вспыхнули седые волосы и борода. Блики и дым исказили лицо мертвого аринта так, словно он открыл глаза и улыбнулся. Показалось. Следом занялись одежды и рысьи шкуры. Но этого мало для огненного погребения. Да еще этот ледяной ветер, прибивающий робкое пламя.
«Ветер ущелий», — некстати вспомнила я поэтическое прозвище вейриэнов. Или все-таки это их магия? Я же еще ничего почти не знаю о силах этого мира. Тот, кто передал мне дар и начал открывать мне глаза на мир, слишком рано ушел. Они все уходили слишком рано. Рагар, потом Роберт. Где справедливость, мой король?
Пламя вспыхнуло так жарко, что моим сопровождающим пришлось отскочить. Я лишь протянула руку и пропустила огненные сполохи между пальцев, словно пряди рыжих волос. Спасибо, мой король. Ты опять помог мне.
— Жертва принята! — крикнул кто-то из красных магов.
Я тоже отошла на несколько шагов, встав с наветренной стороны — невыносимо смердело горящей плотью.
Вдруг меня сильно толкнули в плечо, заставив отпрянуть. Мимо пронеслась женская фигура в белом платье. Звякнули серьги, пахнуло благовонным маслом, медом и вином. Певунья. Я вскинула руку, но лишь успела зацепить длинную нитку жемчуга. Она порвалась, осыпались наземь жемчужины и покатились по склону крупными белыми слезами.
Я бросилась следом за девчонкой — схватить, удержать, но в плечи мне медвежьей хваткой вцепился могучий барон, и я потеряла драгоценные мгновения на бесполезную борьбу.
А дура девка, птицей взлетевшая на пышущие жаром бревна, уже истошно закричала, вдохнула пламя и упала на обугленные останки мертвеца. Ее одежда жарко полыхнула. И я ничего не могла сделать. Ничего! Огонь не подчинился и не погас. Я потеряла над ним власть!
Да и была ли она?
Меня скрутила ее агония, казалось, мои губы лижет жгучее пламя, это я пытаюсь дышать сожженными легкими и корчусь от невыносимой боли, это моя плоть обугливается и лопается, у меня испаряются от жара глазные яблоки. И не было слова в человеческом языке для такой боли. Боги, это я умирала там бесконечный миг.
И это я была огнем, который убивал и пожирал, чтобы жить еще мгновенье.
Стиснув зубы, чтобы не закричать, я держала в себе свой и ее ужас. Мне оставалось только убить ее быстро, чтобы не мучилась. Но я смогла сделать это, только слившись душой с огнем и подчинив его через бесконечные мгновения ее и моей муки.
