Глен Кук - Солдаты живут
— Кажется, Мурген писал, что Одноглазый собирался использовать его против одного из Хозяев Теней, но потом решил переделать его против Бовок. Во время осады. Или это было…
Мои колени скрипнули, когда я встал.
— Неважно. На всякий случай. — Я снял копье. — Черт, тяжелое.
— Если монстр доберется до нашей двери, постарайся не забыть, что нам лучше поймать его, чем убить.
— Знаю. Эта блестящая идея принадлежит мне. — И я уже начал сомневаться в ее мудрости. Поначалу мне показалось, что интересно будет проверить, что случится, если мы заставим форвалаку превратиться обратно в женщину, которой она была до того, как застряла в облике большой кошки. И еще мне хотелось расспросить ее о Хатоваре.
При этом я всегда предполагал, что к нам вторглась именно та жуткая форвалака, Лиза-Делла Бовок.
Я снова уселся.
— Дрема сказала, что уже готова послать через равнину разведчиков и шпионов.
— Правда?
— Мы уже давно не хотим взглянуть в лицо фактам. — Дальше мне стало тяжело говорить, и я целую вечность собирался с духом, пока не продолжил: — Девушка… Наша дочь…
— Бубу?
— Что, и ты тоже?
— Надо же нам ее как-то называть. Дщерь Ночи — слишком пышно. А Бубу прекрасно подходит, потому что не терзает душу.
— Нам нужно принимать решения.
— Она…
Одноглазый поднял голову.
Дверь вломилась внутрь быстрее, чем я успел повернуть к ней голову.
Ко мне медленно подлетела выбитая доска и шлепнула меня поперек живота с такой силой, что я плюхнулся на задницу. За доской последовало нечто черное и огромное с пылающими яростью глазами, но уже посреди прыжка утратило ко мне интерес. Опрокидываясь на спину, я все же успел задеть бок форвалаки копьем Одноглазого. Плоть раздалась, в ране блеснули ребра. Я попытался вонзить наконечник в брюхо зверя, но из такого положения не сумел нанести достаточно сильный удар. Зверь завизжал, но не смог развернуться на лету.
Пылающая боль разорвала мое левое плечо, всего в трех дюймах от шеи. Но форвалака была тут ни при чем. Это моя дражайшая женушка выпустила огненный шар как раз в тот момент, когда я находился между ней и мишенью. Но в шаре осталось еще достаточно огня, и он, изменив направление, отсек пантере хвост в двух дюймах от основания.
Монстр непрерывно визжал. Форвалака на лету обернулась, и ее тело приняло позицию, которую в геральдике называют «стоящий на задних лапах».
И обрушилась на Одноглазого.
Старик не предпринял явных попыток защититься. Его кресло опрокинулось и разлетелось в щепки. Одноглазый заскользил по грязному полу. Форвалака врезалась в Готу, опрокинув стол вместе с телом. Госпожа выпустила еще один огненный шар и промахнулась. Я с трудом встал на четвереньки и приподнял наконечник копья, нацелив его на пантеру, которая поднималась на ноги, пытаясь одновременно развернуться. Прыгнув, она врезалась в дальнюю стену. Я поджал под себя ноги и с трудом стал подниматься.
Госпожа снова промахнулась.
— Нет! — завопил я. Ноги у меня подкосились, и я едва не упал ничком. Я пытался делать три дела одновременно и не смог, естественно, завершить ни одного. Мне хотелось добраться до Одноглазого, вновь поднять наконечник копья и убраться подальше из этого дома.
На сей раз Госпожа не промахнулась. Но этот шар оказался крошечным, почти безвредным. Он ударил форвалаку точно между глаз. И срикошетил, сорвав пару квадратный дюймов шкуры и обнажив кусочек черепа.
Форвалака вновь завизжала. И тут взорвался перегонный куб Одноглазого. Чего я ожидал с того момента, когда выпущенный Госпожой огненный шар прошел сквозь стену.
8. Таглиос. Неприятности идут по пятам
Могаба понял, что его ждут неприятности, уже через несколько секунд после того, как вышел из своих аскетично обставленных комнат. Когда он проходил по коридорам, придворные жались к стенам, уступая ему дорогу. И все без исключения испуганными тараканами разбегались прочь от палаты тайного совета. Они наверняка слышали то, что еще не дошло до его ушей. И не сомневались, что слухи вызовут недовольство Протектора, а это означало, что очень скоро она Начнет делать жизнь неприятной и для других, поэтому придворные надеялись оказаться от нее подальше, пока гром не грянул.
— Гордыня… — сказал Могаба обычным тоном молодому посыльному-серому, который попытался незаметно прошмыгнуть мимо него. — Гордыня довела меня до жизни такой.
— Да, господин. — Лица юного шадарита резко побледнело. У него еще не выросла борода, чтобы за ней укрыться. — То есть нет, господин. Извините…
Могаба пошел дальше, не обращая внимания на новобранца. Подобные инциденты случались всякий раз, когда он проходил через дворец. Он заговаривал почти со всеми. Те, кто наблюдал за развитием этой привычки, поняли, что он говорит сам с собой и не ждет ответа. Могаба вел бесконечный спор со своими грехами и призраками — если только не извергал пословицы и афоризмы, смысл которых по большей части был очевидным, но иногда смутным и скрытым. Ему особенно нравилось выражение: «Удача улыбается. А потом предает». Он просто не мог примириться с мыслью о том, что множество ошибок в жизни он совершил сам. И до сих пор с трудом отделял «должно быть» от «то, как есть на самом деле». Впрочем, дураком его назвать было нельзя. Он знал, что у него есть проблемы.
И тем не менее Могаба не сомневался, что он гораздо ближе к реальности, чем его наниматель.
Душелов, со своей стороны, придерживалась мнения о том, что она есть виртуальный свободный агент, и отказывалась связать себя брачными узами с какой-либо конкретной реальностью. Она верила в создание собственных реальностей, заставляя плоды своего воображения овеществляться.
Некоторые из них оказывались весьма безумными. Однако некоторые продержались дольше жаркого момента их зачатия.
Могаба услышал, как впереди спорят вороны. Нынче вороны буквально заполонили весь дворец. Душелов их обожала и никому не позволяла прогонять их или обижать. В последнее время ее симпатию обрели и летучие мыши.
Когда вороны заголосили, немногочисленные слуги, еще оставшиеся в коридорах, прибавили шагу. Недовольные вороны означали плохие новости. Плохие новости гарантированно означали разгневанного Протектора. А когда Душелов пребывала во гневе, ей было совершенно все равно, кто окажется крайним. Но кто-то, безусловно, окажется.
Могаба вошел в палату совета и принялся ждать. Она заговорит с ним, когда будет готова. В палате уже находились Гопал Сингх, командир серых, и Аридата Сингх, командир Городских батальонов. Они не были родственниками, просто Сингх — самая распространенная фамилия в Таглиосе. Их присутствие означало, что Душелов вновь распекала их за неспособность искоренить достаточно врагов — перед тем, как подоспели плохие новости.
