Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — ландлорд
— Ваше Величество! У вас все еще жар?
— Сэр Ричард, — сказал он почти официально, — вы не забыли, что вы еще и барон де Сворве? Тебе моей милостью пожалованы земли Сворве и Коце с находящимися там замком, поместьем, загородными домами, деревнями и двумя городами. Со всеми вытекающими правами и обязанностями.
Я усмехнулся.
— Ваше Величество! Благодарю за щедрый дар, но вынужден отклонить. Тем более когда с этими... обязанностями. Я нормальный человек, демократ, рыночник, а это значит, что от любых обязанностей бегу, как черт от ладана. Я уж скромно молчу, что у меня этих земель... Нет, это исключено.
Он набычился, смотрел с неприязнью.
— Почему такое пренебрежение к королевской милости?
— Ваше Величество, я же сказал, что я польщен и все такое. Не сказал? Так говорю, громко и вслух, как учил Карнеги. Но у меня крайне важное дело на Юге. Я это повторяю уже, как попугай, но я еду, куда планировал, а вовсе не в это, как его...
— Сворве, — подсказал он.
— Это самое Сворве. Я же понимаю, почему вы сейчас упомянули!
Он вздохнул, лицо как-то сразу постарело, я увидел, что он не слишком уж и оправился от болезни, кости едва не прорывают истончившуюся кожу.
— Сэр Ричард... Дело в том, что, если бы ты отправился туда сразу, все было бы великолепно. Барон де Бражеллен погиб, ты приезжаешь в замок и прибираешь все к своим рукам согласно моей воле. Но ты не поехал. За это время там опомнились, а эта сволочная вдова убитого, очень честолюбивая и неглупая бабища, подняла крик о невинно убиенном и начала собирать под свои знамена вассалов. У нее с мужем никогда любви не было, уж я-то знаю, но сейчас она размахивает его именем и готовит всю Армландию к войне.
— А я при чем?
— Если бы ты поехал сразу, — повторил он чуть ли не по слогам, — все было бы погашено в зародыше. Но сейчас мы им дали время опомниться, хорошенько подумать, взвесить все «за» и «против», подготовить замки к возможным штурмам, а также собрать какие-то силы для отражения моих войск. Но дело не в том, что я так уж берегу жизни своих солдат... хотя, если честно, берегу, они мне всегда нужны, я не хочу потратить их хоть в какой битве: кто знает, сколько еще впереди? И, хуже всего, там в Армландии знают, что я не в силах отправить туда войско. Не только потому, что его у меня пока еще почти нет... но и дорог в ту проклятую Армландию тоже почти нет. А по единственной тропке между бездонными болотами, которую знает один-два местных охотника, войско не провести... ты должен, просто должен войти в положение дел!
— А мне это нужно? — ответил я сердито. — Вы, Ваше Величество, совершенно не входили в положение моих дел! И это для вас нормально. Как же — король! Все трепещите и падайте ниц. А я, может быть, сейчас как раз демократ, а не тоталитарист.
Он полюбопытствовал:
— А какое у тебя положение? Лучше не бывает. Уже граф! Что еще?
— Ну да, — ответил я злобно, — а теперь мне только недостает какого-то дурацкого замка барона де Бражеллена на краю вашего королевства. Ваше Величество, повторяю, у меня своих дел выше крыши! Я сейчас демократ, а это значит: да плевать мне на страну, я сам — целая страна! И вселенная. И звучу гордо. Хоть и птица без перьев. И вообще от обезьяны.
Он спросил с недоумением:
— От обезьяны? Точно?
Я поморщился.
— Ваше Величество... иногда намного удобнее от обезьяны, чем от рук Бога. Когда от обезьяны, то любую свою срань оправдать можно... ну там инстинктами, генетической памятью, да мало ли что демократы придумают! Потому я при любой возможности — от обезьяны. И все тут. Когда от обезьяны — все можно.
Он покачал головой.
— Какое счастье, что эта ересь еще не доползла до нашего королевства...
— Доползет, — заверил я мрачно, — и встанет гриб лиловый, и кончится земля...
Он кивнул, лицо снова показалось безмерно постаревшим, осунувшимся.
— Ты, наверное, прав, — проговорил он тяжело, — однако же... понимаешь, сейчас мне просто опереться не на кого. Сложилась такая ситуация, что земли на юге моего королевства сейчас просто отделились. Они всегда были несколько обособлены, а в последнее время вообще объявили, что не считают меня своим сюзереном. Знаешь, у меня не самолюбие играет... Оно взыграло бы лет двадцать назад, когда был помоложе. Сейчас я бы отпустил их, правда. Но дело в том, что они не просто мятежники... Там угнездились культы сатанистов. Один поклоняется Темному Лорду, другой — Черной Звезде, а третий — вообще Абсолютной Тьме, под которой разумеется все тот же; не к ночи будь помянут.
Я молча ждал, а когда король вздохнул и умолк, спросил нетерпеливо:
— Но здесь же раздавили сатанистов? Раздавите и там.
— Здесь моя столица, центр королевства, — ответил он с еще более тяжелым вздохом, — и то удалось едва-едва... А там? Местные лорды соберут такое войско, что я просто не знаю... А сатанисты поддержат их, свои шкуры спасая. Боюсь, что наши окажутся там беззащитными перед лицом черной магии. Церкви с собой не повезешь!
— Но поедет архиепископ, — сказал я. — Всех священников возьмете... что еще?
Он развел руками.
— Ричард, ты понимаешь, о чем я говорю. Если ты отправишься в замок покойного барона, то это все по закону: барон погиб, а я его замок и владения волен передать другому. Как всегда и делалось: передаю верному мне рыцарю. Освященный рыцарскими обычаями... ,гм... обычай. Если же я двину туда войска, то это будет что? Сам понимаешь.
— А если двинусь туда я?
Он вздохнул.
— Сам понимаю, в змеиное гнездо посылаю. Но государь должен обходиться минимальными затратами. Если тебе повезет, то сделай так, чтобы мне войско посылать туда не понадобилось.
Глава 5
Я не стал напоминать, что шансов у меня не так уж и много, только посмотрел ему в глаза. Барбаросса тут же отвел взгляд, насупился.
— Знаешь, — проговорил он после паузы, — другому бы я начал расписывать, какие огромные земли получает во владение, какой укрепленный замок, сколько сел и угодий, сколько вассалов будет... когда восстановит оммаж с теми, кто присягал барону... но ты все еще остаешься загадкой для меня. Догадываюсь, что земли привлекают тебя не... слишком сильно. Однако же подумай, это очень немало даже для такого, как ты.
— А какой я? — спросил я с любопытством.
Он в затруднении развел руками.
— Все еще не знаю. Иногда мне кажется, что ты — сама святость, но в следующий момент зрю, что Сатану переплюнешь как в жестокости, так и неразборчивости. Иногда ты груб и бессердечен, иногда... гм... ты как тот разбойник из баллады, что сорок человек зарезал, а потом полез в реку спасать тонущего щенка, нахлебался холодной воды и то ли утоп, то ли простудился и помер.
