Гай Орловский - Ричард Длинные Руки
Конь под герцогом попятился, ему передалась дрожь хозяина. Наконец герцог выдавил сквозь зубы:
– Нет, я на него не претендую.
Его люди поспешно и с облегчением вскакивали на коней. Шериф пристально посмотрел на меня, на Ланзерота, а потом сказал негромко, обращаясь почему-то к принцессе:
– Но мне кажется, лучше бы вы этого не делали.
Бернард громыхнул:
– Почему?
– Такие люди приносят много бед, – ответил шериф.
– Вы так думаете?
– Я шериф потому, что умею разбираться в людях.
Он поклонился и отступил. Герцог уже удалялся, спина его была прямая, солнце блестит на металлических латах, но мне почудилось, что герцога окружил странный сумрак. Герцог оглянулся, его взгляд отыскал принцессу. Мне показалось, что она вздрогнула и закусила губу.
Ланзерот проводил его задумчивым взглядом. Холодное высокомерное лицо выражало не больше, чем вершина снежной горы. Не поворачивая в мою сторону головы, бросил повелительно:
– Мы остановимся на привал на опушке леса. Там ручей… наверное, там и заночуем. Но с первыми лучами солнца пыль взовьется под копытами наших коней! Если тебя не будет с нами к этому времени, ты станешь клятвопреступником.
А Бернард предупредил:
– Много вещей не бери.
А красивый воин, который с нежным лицом, сказал удивительным музыкальным голосом:
– Вообще ничего не бери. И так тащим…
Я попятился. Да, это понятно, теперь мне лучше убраться из этой деревни как можно быстрее. По крайней мере надо побыть под защитой их мечей и их рыцарской спеси, пока не соображу, что со мной, куда я попал и как выбраться. А в деревне вряд ли отыщешь способ, как выбраться в свой мир.
Но и сказать вот так, что иду с ними прямо сейчас, подозрительно. Я чувствовал, что бледнею и краснею попеременно, а то и покрываюсь гусиной кожей.
– Я… я только… попрощаюсь, – сказал я.
Надо бы припуститься к далеким домикам бегом, но я не знал, какой из них «мой», пошел медленно, потому услышал за спиной брезгливый голос рыцаря:
– И ты думаешь, этот простолюдин решится оторвать задницу от своей теплой лежанки?
– Нет, – ответил другой голос, тяжелый, с нотками медвежьего рева. – Но мы дали парню шанс.
Принцесса, похоже, ничего не сказала. Мне показалось, только сердито сверкнула глазами и потрепала по шее свою красивую лошадку. Рука у принцессы тонкая, нежная, белая, но, похоже, уже умеющая крепко держать поводья коня.
Солнце уже опустилось за горизонт, на землю легли красные тревожные сумерки.
Я все замедлял шаг, домики в один ряд вдоль дороги, а по ту сторону поле, огороды, сады, луг, где пасется огромное стадо коров, мелких и невзрачных, здесь еще не слыхали о селекции, тем более – о генетике и клонировании…
За огромным тусклым сараем я опустился на землю. Справа и слева огромные лопухи, слона можно укрыть, задумался. Считать, что я отъехал или поплыл, как выражаются любители наркоты, не стоит. У меня такая особенность, что в большинстве случаев я точно знаю, что сплю и вижу сон, что позволяло во сне чинить всяческие непотребства. Обычно я летал и заглядывал в окна, а когда видел молодую женщину, то бросался на нее, зная, что все безнаказанно, стоит лишь проснуться…
Но сейчас все реально, четко, зримо. Я в этом мире. Как попал, сдвиг ли в пространстве или же чья-то злая воля сюда перебросила – это другое дело. С этим надо разобраться, но это потом. А пока что надо понять, что дальше. Ясно, оставаться здесь нельзя, а защита, которую мне предложили, пусть на время, как раз то, что мне нужно.
Похоже, сейчас новолуние, или, как говорила моя бабушка, «месяц нарождается»: небо чистое, масса звезд, но луны нет вовсе. Зато звезды заливают мир странным трепещущим светом, а мои глаза уже почти привыкли…
Ладно, я насиделся достаточно. Будем считать, что попрощался с плачущей матерью, угрюмо посасывающим трубочку отцом, а младших братьев и сестер будить не стал. И вот сейчас я бесшумно выскользнул из дома, чтобы не увидели соседи, и задами пробираюсь в поле…
Пока шел через поле, различал каждую кротовью норку, но едва вошел в лес, чернота скрыла все. Я двигался, выставив перед собой руки, но все равно сучья ухитрялись обогнуть мои растопыренные пальцы и ткнуть в лицо.
Из-за деревьев донесся глухой вой, а я почему-то считал, что в таких благополучных краях последних волков должны бы поистребить. Над головой то и дело проносились темные тени, закрывая звезды. Я вспомнил ту страшную тварь, что гналась за принцессой, плечи сами передернулись, а холодная дрожь пронзила от макушки до пят.
Внезапно из темноты голос проревел насмешливо в самое ухо:
– Куда прешь!.. Бери левее.
Я узнал грубый голос Бернарда раньше, чем в испуге бросился наутек. Тьма со всех сторон, я в отчаянии пялил глаза, наконец из тьмы прозвучал звонкий музыкальный голос:
– Дуй прямо. Там костер.
Шагов через пять я едва не влетел в россыпь багровых углей, от которых шел сильнейший жар. Дно широкой ямы заполняли пурпурные комья, похожие на рубины с кулак размером, багрово освещали земляные стенки. У костра ни единого человека, все в тени. Неужели не спят?
Попробовал сидеть перед ямой с углями, показалось глупо, лег, благо воздух прогретый, а земля сухая и теплая, но сон, понятно, не шел, да я и не звал.
Глаза уже привыкли к сумеркам, а тут еще восточный край неба посветлел, из тьмы медленно выступили очертания повозки с огромными колесами почти в рост человека. Кони фыркают и хрустят ветками неподалеку. Еще дальше белеет нечто, похожее на клубы плотного тумана. Оттуда пахнуло животным теплом, я рассмотрел крупных рогатых быков. Или волов. Один уже поднялся, медленно поворачивал тяжелую, как башня танка, голову, остальные застыли огромными белесыми валунами.
Первым из тьмы появился воин, которого называли Рудольфом. Из того же теста, что и заступившийся за меня Бернард, теперь он казался даже медведистее Бернарда, на полголовы ниже, но еще шире, массивнее и, в отличие от выбритого Бернарда, весь покрытый, как лесной зверь, красной, что отразилось в имени, шерстью. Разве что нос еще не весь утонул в рыжих джунглях. На месте рта вроде бы угадывается щель в рыжих буйных зарослях. Те редкие полоски, где шерсть не росла, показались мне сожженными солнцем, будто Рудольф был особо чувствительным к солнечному свету эльфом или гномом. Красная борода широка, как веник, торчит во все стороны. Такие же пурпурные под цвет заката волосы падают на лоб, даже кустистые брови прячутся под волосами, глаза смотрят зорко из глубоких щелей под скальным навесом надбровных дуг. Да и высокие и широкие скулы, похожие на обкатанные морем валуны, готовы принять удары. Он выглядел надежной крепостью в человеческом облике.
